Ученики Иисуса все «были единодушно вместе», в надежде преисполниться Духа Святого. Но на каком языке предстояло им говорить? Мало кто из приезжих владел арамейским либо ивритом. Мало кто из учеников знал греческий либо латынь. «И внезапно сделался шум с неба, как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать» (Деян. 2: 2–4).
Когда ученики вышли к собравшейся толпе набожных евреев «из всякого народа под небом», то «начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать». Все больше и больше людей собиралось послушать, ибо весть быстро разлетелась по округе, и «каждый слышал их говорящих его наречием». Иные насмехались, говорили: «…они напились сладкого вина». Но Петр «возвысил голос свой и возгласил им: …они не пьяны, как вы думаете, ибо теперь третий час дня» (Деян. 2: 15). И Петр, человек обычно далекий от поэзии, внезапно заговорил стихами:
И будет в последние дни, говорит Бог, излию от Духа Моего на всякую плоть,
И будут пророчествовать сыны ваши и дочери ваши;
И юноши ваши будут видеть видения,
И старцы ваши сновидениями вразумляемы будут.
И на рабов Моих и на рабынь Моих
В те дни излию от Духа Моего,
И будут пророчествовать.
И покажу чудеса на небе вверху
И знамения на земле внизу;
Кровь и огонь и курение дыма…
Итак твердо знай, весь дом Израилев,
Что Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса,
Которого вы распяли.
Этот великий гимн Пятидесятницы был услышан на всех языках и произвел впечатление неизгладимое. Слушавшие «умилились сердцем» и спросили: «что нам делать, мужи братия?» Петр ответил: «покайтесь, и да крестится каждый из вас во имя Иисуса Христа» (Деян. 2: 38). И провели они первое массовое крещение, «и присоединилось в тот день душ около трех тысяч». Так родилась христианская церковь.
Я попытался рассказать историю Иисуса из Назарета – историю Его жизни и смерти, Его Воскресения из мертвых и Вознесения на небеса – как можно проще, подкрепляя фактами, насколько было возможно. В первую очередь я основывался на четырех Евангелиях, созданных вскоре после описываемых событий: по сути, Четвероевангелие – это воспоминания очевидцев и участников тогдашних событий. Я использовал английский перевод Священного писания, выполненный в начале XVII века и ставший известным как «Библия короля Иакова», поскольку эта версия сочетает в себе документальную точность с архаичным словоупотреблением, не дозволяющим позабыть, что мы читаем о событиях, происходивших две тысячи лет назад.
Немаловажно, что Евангелия предстают не только историческими и духовными свидетельствами, но и выдающимися произведениями словесности. Сжатые, откровенные, правдивые и содержательные, они в своем сочетании представляют собой один из величайших шедевров, дошедших до нас из глубокой древности, являют собой короткие, дополняющие и исправляющие друг друга жизнеописания – повести о Человеке, что был Поэтом – притом одаренным невероятно. Все речи Его и высказывания многозначительны, звучны, прекрасны. Образность Его историй и притч, способность находить новый смысл в давно привычных словах делали Его не только неповторимым Учителем и Проповедником, но и настоящим Художником слова. Иисус умел вовлекать людей в беседу, умел Он и слушать; Сам задавал вопросы и другим отвечал. Значительная часть Евангелий – дословно передаваемые речи и беседы, изложенные столь живо и ярко, что чудится, будто слышишь их. Именно поэтому многие изречения Спасителя вошли в обиходную речь, сплошь и рядом их цитируют во всемирной литературе. В начале XXI века мы по-прежнему пользуемся изречениями Самого Иисуса и Его современников. Сказанное встарь на арамейском, а затем переведенное на греческий вошло и в нынешние языки, стало неотъемлемой и любимой частью нашей собственной речи. Мы слышим слова Иисуса, точно сами сидим на каком-нибудь холме, у ног Спасителя. Чудо всемирного общения, которое началось в праздник Пятидесятницы, длится поныне.
Евангелия задуманы и написаны так, что следует не только читать их, но и многократно перечитывать. Чем чаще мы это делаем, тем больше восхищаемся ими, тем глубже понимаем их, тем более постигаем их реализм. Евангелия суть истина, и рассказывают нам, что происходило в действительности. Их герои совершенно реальны. Подробности чрезвычайно убедительны. Читая Евангелия, осознаешь: миновавшие столетия, отделяющие нас от тогдашних событий, как бы развеиваются – и становится понятен ушедший мир, не столь уж сильно и отличавшийся от нашего собственного. Палестинские земли I века от Р. Х. населяли (подобно всему нынешнему земному шару) люди самых разных рас и вероисповеданий. Имея богатый законодательный, духовный и государственный опыт, евреи считали себя цивилизованным народом. И все же общественное спокойствие постоянно перемежалось всплесками варварской первобытной жестокости. Предчувствие неминуемой катастрофы будоражило умы. Евреям мерещилось дикое, ужасное грядущее. Впрочем, одни пророки предсказывали неминуемую погибель, а другие сулили безмятежное процветание.
По общему мнению, правление, как духовное, так и светское, было благом. Оно основывалось с одной стороны на законах Моисеевых, а с другой – на римском праве. Существовали своды законов, суды, рукописные свитки – и огромное число законоведов. В действительности же система была продажной, лживой, неповоротливой донельзя и временами жестокой. Она не столько вершила правосудие, сколько потворствовала прихотям властей предержащих. Во главе этой системы стояли то никчемные правители, то иногда истинные чудовища. Ирод Великий был отъявленным негодяем: дабы защитить свой престол от вымышленной им самим угрозы, царь приказал перебить тысячи невинных младенцев. Его сын, Ирод Антипа, был преимущественно расточительным сластолюбцем, однако наряду с праздными развлечениями был способен и убивать. Первосвященник Каиафа оказался не лучше Ирода, но со всеми Иродовыми пороками в этом человеке сочетались еще лицемерие, гордыня и неимоверная злоба по отношению к праведникам. Понтий Пилат – классический образец слабовольного правителя, с которыми мы довольно часто сталкиваемся в нынешнем политическом мире: притворное служение истине и справедливости в угоду общественному мнению – и нерешительность, граничащая с трусостью, которая в конечном итоге сводится к уступке влиятельным кругам, оказывающим давление на политику, даже если эти круги заведомо не правы. Все недостатки, присущие сегодняшним бездарным владыкам, отыщутся в Палестине I века от Р. Х., а уж ко всему безучастной и бездарной посредственности среди власть имущих во все времена было и остается хоть отбавляй – изобиловали ею и древние палестинские земли.
Мир, которым заправляли эти люди, разделялся надвое: богачи бесконечно пировали, а бедняки либо жили впроголодь, либо голодали по-настоящему. Евангелисты рисуют нам эту картину ярко и недвусмысленно. Благотворительность была распространена – и государственная и доброхотная; увы, по большей части она оказывалась бездейственна и бесполезна: «Нищих всегда имеете с собою». Повсюду встречались калеки и убогие, нищие просили подаяния. Ханжи председательствовали в синагогах, молились напоказ, прямо на улицах. Все это очень живо описывают евангелисты. Любящие ближнего стараются творить добро среди всеобщего равнодушия: простые люди, подобные Петру, готовы были оставить свои труды и бесплатно, лишь за кусок хлеба, работать ради общего блага. А женщины: Дева Мария, Мария Магдалина, Марфа, Сусанна, Иоанна и многие другие, скромные и щедрые, как безвестная вдова с ее лептой, – или искренне верующие, многострадальные, подобные старой женщине, маявшейся кровотечениями долгие годы. Большинство из них бедны, некоторые – богаты; иные, словно жена Пилата, суеверны, иным необходима духовная помощь; о многих повествуется очень бегло. Мы встречаем упоминания о женщинах в каждой главе Евангелия, почти на каждой странице: женщины – средоточия живого человеческого чувства, истинные проводники любви. Их присутствием смягчаются жестокость, глумление, бесчувственность и грубость, с которыми мы также сталкиваемся почти на каждой странице.
И среди всей этой пестрой людской толпы нам является образ Христа: Спаситель всегда с нами – любящий, открытый, общительный; Он поучает, выслушивает, иногда просто ведет задушевные беседы за общим столом с самыми разными людьми. Иногда Иисус может быть суров. Один или два раза мы видим Его в праведном гневе. Но все же обычно Иисус говорит мягко и задушевно; среди прочего часто ведет речь о рощах, полях, животных – беря образы прямо из окружающей природы. Он был удивительным человеком, Его обаянию невозможно было противиться. Он излучал любовь, был великодушен, часто улыбался и повествовал о милосердии и всепрощении. При этом Он серьезен, говорит веско, Его уважают, Его слушают, за Ним следуют. От него исходил свет. «Свет» – одно из любимых слов Иисуса, и этот свет рассеивает злую тьму. Он был Человеком смиренным и кротким, но способным и бросить вызов власть имущим, особенно духовным предводителям общества. Оттого первосвященники и не спускали с Иисуса глаз. Вокруг него всегда сновали соглядатаи, доносчики, задиристые наемники, ловившие каждое слово Его и запоминавшие – дабы потом, в суде, извратить сказанное Им. Иисус почти никогда не оставался наедине. В те редкие минуты, когда Ему это удавалось, Учитель преклонял колени и молился. Он часто возносил молитвы, даже страдая на кресте: «Отче, прости им, ибо они не ведают, что творят».
