— На самом деле, — признавался постановщик, — мы создавали ему щадящий режим, и он успел посетить и Америку, и Таити… Многие съемки вообще велись без него. Скажем, преследование Фокса — гонки двух автомобилей — мы снимали чуть ли не месяц, Так вот, Высоцкого в «Фердинанде» ни разу за это время не было. Потом, когда он приехал, мы за два часа сняли его крупные планы, где Жеглов выбивает окно, высовывается из него, стреляет, несколько реплик бросает водителю и оперу…
— Когда Высоцкий уезжал с Мариной во Францию, а потом в Штаты, и отсутствовал недели полторы-две, — рассказывал оператор фильма Леонид Бурлака, — на студии был шум и переполох: «Почему не снимаете? Почему нет ежедневного рапорта о съемке?!». Отговаривались по-разному: то заболел кто-нибудь, то погода неподходящая, то температура подводит. И хорошо, что это не доходило до большого начальства. Группа была сплоченной, никто не «стучал»…
Ритм работы на площадке нередко задавал именно Высоцкий. Под завязку занятый в театре, собственными гастрольными поездками, он не мог себе позволить снимать сцены по 10–12 вальяжных дублей, а требовал все делать только на лету (за 1–2 дубля). И в этом режиме работала вся группа, особенно ее мужская половина, словно каждого в Париже ждала своя Марина Влади.
Как полноценного «подельника» Говорухин привлекал «капитана Жеглова» к подбору исполнителей основных ролей. С легкой руки Высоцкого на роль главаря бандитов Фокса вместо Вячеслава Шалевича и Бориса Химичева был утвержден Александр Белявский. Друзья единогласно проголосовали за Ларису Удовиченко в роли Маньки-Облигации. Хотя ранее кинопробы успешно прошла Любовь Полищук. «Однако, — как заметил Говорухин, — у нее в глазах врожденной хитрости не было». Но здесь нужны были не просто хитрецы, а «хитрованцы»… Решены были и проблемы с Сергеем Юрским, который поначалу отказывался сниматься в предложенной ему роли Ручечника: «Я в милицейский детектив не впишусь…» Но потом охотно согласился сыграть инженера Груздева.
Взрывоопасные споры разгорались по поводу исполнителя роли Володи Шарапова. Говорухину казалось, что лучшей кандидатуры, чем Николай Губенко, не найти. Но Высоцкий возражал: «Мы с Колей будем мазать одной краской…» В итоге режиссер с ним согласился: Шарапов — Губенко был бы под стать Жеглову, с некоторой приблатненностью и хитрецой. А нужен был интеллигент. Только когда уже значительную часть картины отсняли, Говорухин вспомнил о Леониде Филатове. Они бы с Высоцким отлично сработались, и это был бы Шарапов, не уступающий Жеглову по силе, не пасующий перед ним. Сильному в пару годится только сильный.
Собственно, по этому принципу Станислав Сергеевич всегда старался работать — ему даром не нужна была слабая группа. Зато нужен был человек, который бы с ним спорил и не давал впадать в восторг по поводу себя.
— По сценарию предполагалось, — рассказывал Говорухин, — что Высоцкий в каждой серии будет петь. Владимир действительно этого очень хотел. Среди предлагаемых им песен были и «За тех, кто в МУРе», и «О конце войны», и «Баллада о детстве»… Долго судили-рядили, где именно они должны прозвучать. Но как-то Володя, задумчиво сидя на скамейке, подозвал меня: «Слава, присядь. У меня есть одно неожиданное предложение. Ты не поверишь, но я уже не играю Жеглова, я им практически стал. Я — сыскарь, оперативник. А теперь представь: вдруг я беру гитару и шпарю концертный номер. Ты не боишься, что мы разрушим образ?» — «А как же гонорар за твои песни?» — «Заработать деньги не проблема, а сделать настоящий фильм — редкая удача. Тебя будут сильно ругать за этот фильм, потому что это — твоя большая удача. Не порть ее песнями Высоцкого».
На том, с душевными муками, и порешили.
Администрация картины стонала от чрезмерной требовательности постановщика. Художнику фильма Валентину Гидулянову он поставил задачу: максимально точно восстановить в кадре атмосферу, детали послевоенного времени. Особые проблемы возникли с автотранспортом. Автобус «Фердинанд», к счастью, на «Мосфильме» нашелся, а вот фургон «Хлеб», на котором разъезжала банда Горбатого, уже лет тридцать никто на улицах Москвы не видывал.
Говорухин ходил мрачнее тучи:
— Да неужели ни одной машины не осталось?!
— Есть одна, — вздыхал художник. — На 7-м хлебозаводе.
— И? — загорался режиссер.
— Так она же памятник! На постаменте стоит.
— Ну придумай же что-нибудь!
Утром следующего дня директор хлебозавода № 7 кружил вокруг пустого постамента и орал на подчиненных:
— Говорил же я главному инженеру, чтобы приварили машину! Так нет, твердил: «Да куда она денется?». Ну и куда же она делась?..
Однако позже, узнав в говорухинской картине свой исчезнувший фургон, директор возгордился, ведь никто, кроме него, не сумел сберечь такую уникальную технику.
Часть сцен в «Месте встречи…» Говорухин доверил снимать самому Высоцкому: «Владимир собирался вскоре запуститься с «Зеленым фургоном» как режиссер… А я предложил попробовать вначале у меня… Володя считал, что я буду мешать. «Не буду, — говорю. — Даже не зайду в павильон». И все четыре дня подряд он снимал — эпизод «Опознание Фокса», еще один, когда Шарапов отпускает Груздева… Все получилось». Высоцкий к тому времени действительно уже тяготился униженным, на его взгляд, положением в творческой иерархии: автор, режиссер, художник и только там, где-то внизу, — актер, исполнитель. Исполнитель чужой воли…
(Справедливости ради следует сказать, что Станислав Сергеевич несколько лукавил, когда говорил, что по собственной воле покинул съемочный павильон и уступил место будущему режиссеру Высоцкому. Дело в том, что как раз в тот момент Говорухину (в кои-то веки!) подвернулась загранкомандировка на несколько дней и он, чтобы не допускать простоя…)
Кинодраматург Виктор Мережко, знавший Говорухина еще со вгиковских времен, говорил:
— Всегда он казался мне сильным, уверенным, трезвым, в чем-то даже (да простит меня Говорухин) циничным и весьма далеким от бед, которыми жил наш несчастный, многострадальный народ. Картины, которые он снимал, говорили об откровеннной коммерческой направленности режиссера. Это и «Вертикаль», и «Контрабанда», и «Жизнь и удивительные приключения Робинзона Крузо», и «Ветер надежды», и «Десять негритят». И лишь «Место встречи изменить нельзя» показало вдруг: все в Говорухине значительнее и серьезнее.
На первом Всесоюзном фестивале телевизионных фильмов в Ереване в 1980 году было представлено два десятка фильмов. Учредили множество премий: первая, две вторых, три третьих, дипломы, приз Союза журналистов, приз беременных женщин, на 21 фильм 23 приза. Единственный фильм, который не получил ни премии, ни приза, ни диплома, — «Место встречи…»
