Однажды я стоял с сигаретой на верхней ступеньке лестницы, красил окна в задней части дома и открыто курил. Должно быть, я задумался о чем-то, потому что вдруг услышал где-то рядом стук каблуков Джойс. Я моментально пришел в себя. В панике я бросил горящую сигарету в соседский сад. К счастью, я не устроил пожара и не спалил кустов.
Я дошел до той стадии, когда был готов даже пожертвовать той, кого горячо любил, и, что гораздо хуже, готов был причинить ей боль – только так я мог оставаться в железных объятиях от всей души ненавидимого мной никотина.
У нас была привычка не покидать поле для гольфа, пока не пройдем все девять лунок. Мы даже готовы были играть до самого рассвета. Джойс это нисколько не смущало, потому что она была не из тех женщин, которые часами прихорашиваются перед зеркалом, прежде чем куда-нибудь выйти. При малейшей задержке я устраивал сцену негодования, разворачивался и уходил без нее. Дело было даже не в том, чтобы закатывать сцену. Мне просто очень хотелось курить, а для этого необходимо было от нее отделаться и остаться одному. Когда мы занимались ремонтом дома, я перестал регулярно посещать паб. Во мне начали уживаться две сущности – доктор Джеккил и мистер Хайд. Последний обычно затевал какую-нибудь мелкую ссору из-за пустяка и направлялся в паб, чтобы там мистер Хайд смог наполнять свои легкие табачным дымом, пока не наступит время закрытия.
В итоге Джойс спросила меня напрямую:
– Ты собираешься мне об этом рассказать?
Я помню, как тогда покраснел, решив, что она, должно быть, меня раскусила. Сознавая, что игра проиграна, я сделал вид, что не понял, что она имеет в виду.
Ее ответ поразил меня, словно удар молнии:
– Ты с кем-то встречаешься тайком?
Она привела мне в качестве доказательств несколько случаев, когда я пытался выставить ее за дверь. Я объяснял ей, что у нее не было соперниц в моей любви, ее единственный соперник, который боролся за мое внимание, – никотин. Чем больше я убеждал себя, что испытываю отвращение к никотину, тем больше понимал, что не могу без него обходиться. Джойс вздохнула с облегчением, узнав, что причина моего обмана не другая женщина.
Такова была ее первая реакция. Спустя несколько месяцев Джойс не могла не заметить ухудшения моего самочувствия, вызванного курением. Она умоляла меня не прекращать попыток избавиться от никотиновой зависимости. Время от времени она рассказывала мне, как тот или иной человек бросил курить, используя новый метод. Но мое сознание уже ничего не воспринимало. Для нее тоже оставалось загадкой, как умный и волевой человек мог постоянно мучаться и страдать от своей привычки. Я сам этого не понимал. Я знал, какую боль ей причиняю, и чувствовал себя слабым, эгоистичным и неспособным даже облегчить эту боль. Если бы я был на ее месте, я бы пришел в отчаяние. Я бы не смог смотреть, как тот, кого я люблю больше жизни, на моих глазах разрушает себя, и я при этом не могу ничего сделать, чтобы ему помочь.
Все уговоры Джойс для меня были как с гуся вода, пока не наступило утро 15 июля 1983 года. Я направлялся к своей машине, как вдруг от сильного приступа кашля у меня пошла носом кровь. Потом кровотечение прекратилось. Чувствуя себя как никогда паршиво и испытывая сильное желание курить, я зажег сигарету. Сразу после этого из носа опять хлынула кровь. Джойс подошла ко мне узнать, почему я так долго вожусь с машиной, и застала меня сидящим в ней, всего в крови, и изо рта у меня торчала зажженная сигарета.
Она уговорила меня пойти на прием к гипнотерапевту, который помог бросить курить одному нашему знакомому. Я сомневался, что это мне поможет, потому что наш знакомый не производил впечатления человека, полностью излечившегося от никотиновой зависимости. Выглядел он тускло и безразлично, как и все курильщики, которые силой воли заставляют себя бросить курить, будто надеются, что должно произойти нечто вроде божественного знамения, которое исцелит их от никотиновой зависимости. Я был уверен, что гипноз в такой ситуации не выход и вся затея всего лишь пустая трата времени и денег. Никто не сможет загипнотизировать меня так, чтобы мне не хотелось больше курить. Но я согласился к нему сходить, только чтобы успокоить Джойс. Я хотел сказать ей потом: «Вот видишь, я сделал, как ты сказала, но это опять не сработало!»
Я не собирался сопротивляться тому, чтобы меня загипнотизировали. Если бы ему удалось вылечить меня, то я был готов притворяться, что я цыпленок, или перенести любое оскорбление, которое он мог бы мне нанести. Я знал, что курение в итоге убьет меня, и ожидал, что это случится очень скоро. От этой мысли мое желание бросить курить только росло, но сил, чтобы это сделать, у меня не было. У меня было множество причин, кроме той, что я был свидетелем смерти отца от рака легких, чтобы вскоре освободиться от этого никотинового «заговора».
Моя ситуация не была исключением из правила. Почти половина курильщиков доходят до более худшего состояния, чем я, и умирают. Реальность суровее вымысла. Тот день нарисовал передо мной картину моего жалкого и мучительного существования. Кто бы мог подумать, что так закончится самый великий день в моей жизни?
Вы когда-нибудь пользовались пластиковым наполнителем для заполнения трещин в древесине? Они продаются в комплекте из двух тюбиков: один из них содержит вязкую жидкость, напоминающую замазку, а в другом тюбике – растворитель. Добавьте небольшое количество растворителя в эту вязкую субстанцию, перемешайте – и полученное средство станет крепким как гранит. Мое бегство от курения строилось по такому же принципу. Были собраны разнообразные факты, они смешивались – и полученная картина закреплялась в моем сознании.
Я даже не осознавал того, что ноги сами привели меня в клинику гипноза. Я думал, что меня встретит человек прямо как в голливудском фильме – с густыми бровями, пронзительным взглядом и козлиной бородкой. Но, к моему облегчению, все произошло не так, как я предполагал. Я увидел перед собой энергичного, серьезного, гладко выбритого и вышколенного молодого человека. До начала сеанса мы с ним дружески побеседовали о курении, и в мой мозг была введена первая капля так называемой замазки:
– Вы понимаете, что курение – это всего лишь зависимость от никотина и что если вы от нее избавитесь надолго, то в итоге будете чувствовать себя свободным человеком?
Я не припомню, чтобы во время нашей с ним беседы он делал какие-либо другие заключения, но эта порция «замазки-закрепителя» о том, что курение – это всего лишь никотиновая зависимость, прочно засела у меня в голове.
Я считал себя поклонником никотина точно так же, как считал себя поклонником гольфа. Для меня никотин был всего лишь безвкусной субстанцией, от которой образовывались пятна на зубах и ногтях. Я никогда не считал его сильным наркотиком, таким, как, к примеру, героин. Курение, говорил я себе, только привычка. Хорошо, допустим, это привычка, которую чертовски сложно побороть, но никак не наркотик. Я всегда ужасно боялся наркотиков, в особенности героина, и даже когда мне было лет двадцать, я никогда не экспериментировал с ними. Несмотря на то что существовал большой выбор легких и тяжелых наркотиков и я мог себе их позволить, я никогда их не пробовал. Общество внушило мне, что героин – это зло. И я до сих пор придерживаюсь этого мнения, хотя факты говорят, что от этого зла в Великобритании ежегодно погибает менее 300 человек, а от никотина – более 2000 человек в неделю.
