— Да, конечно, — ответила я, вставая и выходя из комнаты. Я поспешила на кухню и попросила повара приготовить закуску: сыр, фрукты и какие-нибудь сладости.
Выйдя, я тут же тихо подошла к двери, ведущей в гостиную, и встала за нею.
Омар все говорил, и вскоре я поняла, что главного я не пропустила.
— …человек был хорошо подготовлен для выполнения своих обязанностей. Его бритва была острой, и, не осознав еще, что все это значит, я вдруг лишился своих трех мужских достоинств.
Карим громко ахнул:
— Безусловно, эти люди своими действиями презрели слово Аллаха!
— Аллаха в тот день было нигде не найти, — с тоской сказал Омар, — хотя к нему постоянно взывали все мальчики, которых подвергли этому жестокому испытанию.
Я слышала, как тяжело вздохнул Карим.
Омар вспоминал все детали своего тяжкого испытания:
— В открытую рану, где ранее был пенис, вставили трубку, чтобы канал не закрылся. У меня было страшное кровотечение, но оно остановилось, когда помощник этого человека вылил на мою рану кипящее масло. — Омар хмыкнул. — Он подарил мне мои гениталии в банке, когда я лежал, корчась от боли. Много лет я хранил эту банку с ее содержимым, но пятнадцать лет назад какой-то злой шутник украл ее у меня.
— Удивительно, как ты выжил среди всей этой жестокости, — с трудом выговорил Карим.
— Как видите, выжил. В тот день кастрировали всех десятерых мальчиков. Один умер сразу. Остальных закопали по горло в песок. — Он еще раз смешно хмыкнул. — Кто знает, какой дурак придумал, что горячий песок — хорошее лекарство для тех, кто сразу не умер? В течение трех дней и ночей нам не давали ни пить, ни есть. В конечном счете из девяти только трое остались в живых.
У меня подкосились ноги от подслушанного. Я никогда в жизни не слышала ничего подобного. Хотя я знала, что в прошлом во многих странах евнухов было очень много, я не подозревала, через какие ужасные мучения эти бедные люди прошли. Я искренне надеялась, что Господь приготовил самые жаркие места в аду для тех злодеев, которые совершали такие преступные деяния!
Бедный Омар продолжал свою печальную сагу:
— Со всех сторон раздались поздравления, когда христианин вытащил трубку из моего маленького канала, оставленного для выведения жидкости, и она хлынула; те люди знали: человек умрет, если жидкость останется. Только двое из нас троих, еще живых, были способны мочиться — я и еще один мальчик. Несчастное тело третьего было отравлено его собственной мочой, и вскоре он умер в страшных мучениях.
Через четыре дня всех рабов посадили на корабль, направлявшийся в Константинополь на рынок рабов. Я выжил после кастрации, и работорговец знал, что я принесу ему большие деньги.
Я кивнула. В те дни евнухов ценили как надежных охранников для мусульманских женщин. Только им разрешалось находиться в женской половине дома.
Рассказ Омара прервал мои размышления:
— Поэтому работорговец обращался с нами, двумя кастрированными мальчиками, гораздо лучше, чем с другими рабами. Нас поместили на верхней палубе и хорошо кормили, в то время как остальных несчастных все морское путешествие держали в тесном трюме, где набили как селедку в бочки. Насколько я понимаю, им не давали ни еды, ни воды. К тому времени как мы прибыли в порт Константинополя, многие умерли.
Я поняла, что Омар закончил тему, от которой Карим хотел меня уберечь, поэтому тихо вошла в комнату и снова села на диван.
— Продолжай, — сказал Карим Омару, который вопросительно посмотрел на него. — Теперь можно.
Омар посмотрел на меня и улыбнулся.
— Я уже раньше рассказывал госпоже, что меня купил богатый турок. У него было много рабов, но только два евнуха, притом оба уже были в солидном возрасте. Мне сказали, что, когда я вырасту высоким и сильным, мне доверят охранять его женщин.
Тем временем мой хозяин собирался совершить паломничество в Мекку и взял меня с собой. Мой хозяин умер там во время богослужения в мечети аль-Масджид аль-Харам, и я перешел в собственность властей Мекки. Эти люди отдали меня деду Фадделя, который был в милости у властей этого города.
Моя жизнь в этой семье была неплохой. Я ел то, что ели мои хозяева. Когда мне исполнилось пятнадцать, мне доверили охранять жен и служанок хозяина. Все шло нормально до смерти деда и отца Фадделя. Мне негде больше было жить, поэтому я остался с Фадделем. — Омар посмотрел прямо на меня. — Госпожа, Фаддель совсем не похож на своего деда и отца. — Он помолчал и затем добавил: — Того, кто осмелится ослушаться Фадделя, ждет не жизнь, а настоящий ад, и его будут подвергать чудовищным наказаниям.
Я горестно вздохнула, вспомнив юных девушек, которые принадлежат Фадделю. То, что они сейчас переносят, — хуже ада. Вспомнив о Фадделе, я подумала о его жене Халиде. Она могла бы помочь этим девушкам, если бы захотела. Я с жаром произнесла:
— На мой взгляд, Халида такая же порочная, как ее муж.
Омар пожал плечами:
— Если хозяин дома бьет в бубен, трудно обвинять его семью, что она все время танцует.
Карим посмотрел на меня и улыбнулся.
За многие годы нашей совместной жизни я хорошо его изучила и знала, что Карим мечтал заставить меня танцевать под его дудку.
— Этого никогда не будет, дорогой муж, — прошептала я.
Карим громко рассмеялся и снова повернулся к Омару.
Омар размотал свой тюрбан и улыбнулся Кариму.
— Но сегодня я счастлив как никогда в жизни. Так приятно жить в хорошей семье.
В это время с закусками появились служанки.
Глаза Омара засияли при виде еды, и руки жадно потянулись к медовым сладостям.
Мы с Каримом с удивлением наблюдали, как Омар быстро поглощал еду, притом гораздо больше, чем можно было бы ожидать от человека в два раза крупнее, чем он.
Поздно вечером, когда мы остались с Каримом одни в наших личных комнатах, он признался, что много думал об Омаре. Он стал убеждать меня, что Омару не следует оставаться в Саудовской Аравии, а будет лучше, если он поселится в одном из наших заграничных дворцов. Ради безопасности Омара никто в нашей стране не должен знать, что Омар, раньше принадлежавший семье Фадделя, нашел убежище у нас.
Хотя по закону Омар был свободным человеком и Фаддель не очень был доволен, что евнух живет и кормится в его доме, он, несомненно, будет оскорблен тем, что Омар предпочел жить в другой семье. И кто знает, не попытается ли Фаддель отомстить бедному Омару.
Сначала мне не понравилась идея об отъезде Омара. Видно было, что Омару хорошо в нашем доме. Мне безумно нравился этот маленький человечек, и я считала, что его присутствие в нашем доме самым благотворным и умиротворяющим образом скажется на нашей семейной жизни.
