с деньгами (успешно), а пьяный в хлам Женя Губерман решил отцепить от поезда, идущего в Вильнюс, последний вагон (не очень успешно).
Позднее, расстроенный актом железнодорожного вандализма, Борис признавался: «Я продолжаю прекрасно относиться к Губерману, но больше с «Аквариумом» он работать не будет. Какие-то альянсы у нас получаются, а какие-то — нет. Человек выкидывает себя из группы, сам того не замечая. Поэтому мы остаёмся вчетвером: Дюша, Сева, Файнштейн и я».
Тем не менее «Аквариум» выступил с Губерманом ещё несколько раз, шокируя зрителей оголтелым панк-роком, а также чёрным кимоно и позолоченными пуантами на ногах у Гребенщикова. Всё это визуальное великолепие было куплено в магазинчике, торгующем театральной утварью. Этот момент был крайне важен — Борис всегда уделял много внимания концертному облику, дотошно изучая оформление альбомов Дэвида Боуи и, в частности, провокационный имидж «измождённого Белого Герцога».
Я помню, как фри-джазовый саксофонист Сергей Летов рассказывал, что перед одним из концертов заметил в руках у лидера «Аквариума» аккуратный свёрток с джинсами — такими же, какие были надеты на нём. Перехватив удивлённый взгляд столичного авангардиста, Борис пояснил: «Ну не могу же я выходить на сцену в той же одежде, в которой хожу по улице!»
«Самым доступным клавишным инструментом тогда был гэдээровский электроорган Vermona, на котором играли все, поскольку ничего другого не было, — вспоминал в беседе со мной Сева Гаккель. — Особое усердие проявлял Дюша, который, впрочем, делал это зря. Он неплохо играл на рояле, но игра на органе требует другой атаки и определённого навыка. Помню, что, наткнувшись за кулисами какого-нибудь Дома культуры на ненастроенный рояль, Дюша тут же заявлял, что будет на нём играть, и требовал, чтобы его немедленно подзвучили. Зачастую в этом не было ни нужды, ни лишнего микрофона, и вообще это был кромешный ад».
В ту пору немалое количество сейшенов было сыграно группой в малом зале ДК Ленсовета, горном институте и ДК Крупской.
«Практически на всех концертах нам приходилось «биться», — утверждал лидер «Аквариума». — К примеру, Майк со своим «Зоопарком» бился по-своему, а мы бились по-своему. Но это всегда была борьба. И она всегда приводила к очень хорошим результатам, потому что, во-первых, возникала боевая закалка, а во-вторых, мы были вынуждены подтягиваться и делать что-то всё лучше и лучше».
Начинались восьмидесятые, и Гребенщиков понимал, что помощи в продвижении группы ждать неоткуда. Поэтому отчасти Борис сделал ставку на своих столичных друзей: Троицкого, Липницкого, Макаревича, Агеева, Смирнова. Именно в тот период Борис написал многостраничный манифест, который назвал «Правдивая автобиография Аквариума». По сути, это был первый пресс-релиз в истории отечественного рока. Позднее он был опубликован в машинописном журнале «Зеркало» и сопровождался подзаголовком «История «Аквариума», предвзято изложенная мною (который далее из скромности упоминается как БГ) при боли в зубе (или в вагоне электрички) — посему часто невнятная, но максимально правдоподобная».
Этот документ достоверно запечатлел неровную эволюцию ансамбля — со времён «Искушения святого Аквариума» и до фиксации новейших источников вдохновения. Гребенщиков с безупречной честностью перечислял всех, кто повлиял на музыку группы, — от Лу Рида и Фрэнка Заппы до Боба Дилана и Брайана Ино. Этот эпохальный материал Троицкий дополнил собственной статьёй «Ребята ловят свой кайф» и опубликовал его в одном из номеров «Зеркала».
«Я уже давно отвык воспринимать «Аквариум» как музыкальный ансамбль, — рассуждал Троицкий. — Скорее это человеческое существо, своенравное, часто глупое, но симпатичное. Четвертушки его составляют абсолютно безвольный лидер БГ, болтливый, но таинственный (и томный) Дюша, просветлённый князь Мышкин — Гаккель и Файнштейн, прямой и нормальный, в общем завернутом контексте «Аквариума» воспринимающийся со своей прямотой вдвойне гротесково».
Также Артём предложил редакции «Зеркала» организовать выступление группы в стенах общежития МИФИ, где проживала большая часть журналистов этого издания.
Небольшой акустический концерт дуэта БГ + Дюша, состоявшийся в апреле 1981 года, оправдал самые смелые ожидания. После эмоционального исполнения «Героев» Борис поинтересовался у зрителей: «Скажите, а вы тоже любите злые песни? Интересно, а почему все любят злые песни?» Воспитанные на меланхоличных балладах «Машины времени», юные физики-ядерщики с раскрытыми ртами слушали «Прекрасного дилетанта» и написанную ещё в Тбилиси композицию «Держаться корней». Но наибольшим успехом пользовался яркий регги-номер «Мой друг музыкант», названный впоследствии в «Зеркале» «лучшей песней 1981 года».
«Единственным новым стилем, который тогда очень подходил Борису, был «регги», — писал Троицкий в книге «Тусовка». — Ганджа и наивный растафарианский культ оказались идеальным кормом для «Аквариума». И здесь проявилась блестящая способность БГ адаптировать чужеродные культурные влияния и трансформировать их во что-то русское. Он написал песню «Вавилон» в чистейшей традиции раста — как в музыке, так и в тексте. Неудивительно, что вскоре она стала почти студенческим гимном, поскольку все чувствовали, что Вавилон «Аквариума» на самом деле был их отчаявшейся родиной».
Вскоре рок-активисты из «Зеркала» замутили ещё один сейшен, который состоялся вблизи Ленинградского вокзала, на квартире у Володи Левитина.
«Я услышал про «Аквариум» в 1981 году, вскоре после того, как в Москве появился «Синий альбом», — вспоминал Левитин. — Он произвёл на меня потрясающее впечатление и заворожил, несмотря на не очень хорошую запись. И этот момент я по сей день прекрасно помню».
Первый московский квартирник с участием Бориса Гребенщикова и Фана продолжался более двух часов и закончился исполнением песни «Моей звезде». Хозяин квартиры — студент Плехановского института — провёл весь вечер в организационной суете и только потом сообразил, что концерт никто не записывал и не фотографировал. Для истории остались лишь воспоминания идеолога «Отделения ВЫХОД» Олега Ковриги, выпустившего впоследствии немало дисков «Аквариума».
«Из окна была видна Комсомольская площадь, — рассказывал мне Коврига в 2020 году. — На крыше одного из домов я заметил неоновую рекламу мёда, хотя подобных вывесок тогда в столице было мало... На этот сейшен я пришёл с приятелем Гришкой Литвинским, и после концерта мы обменялись впечатлениями. Вокалист «Аквариума» показался нам приятным человеком, но его песни почему-то не запомнились. Мы считали себя серьёзными меломанами, которые слушают актуальный западный рок: Can, King Crimson и Клауса Шульце. И на этом фоне акустика Гребенщикова впечатлила нас не очень сильно».
* * *
Женщины-музы всегда играли заметную роль в жизни БГ. Очередь из них была немалой, но двигалась она при этом очень быстро. Так было всегда, и никого из героев семейного мюзикла это обстоятельство не смущало. И вот после затянувшейся войны с родственниками Гребенщиков решился на радикальный шаг — в конце 1980 года он развёлся с женой Наташей.
