Горбачев всегда был энергичным и крайне сосредоточенным. Со смертью Раисы он потерял самую близкую душу, но сумел не изменить своим принципам. Без стеснения работал, не считая труд зазорным для экс-президента, чем расположил к себе даже многих скептиков-консерваторов, стонущих в ностальгии по тоталитарному садомазохистскому Советскому Союзу. К примеру, за счет рекламы пиццы сумел выкупить помещение для фонда собственного имени и приобрести необходимое оборудование для его работы. Любопытно, но и через десятилетие после отставки он оставался одним из самых дорогостоящих лекторов на планете. Гонорары за выступление этого политика, которого в мире многие считают одним из самых выдающихся представителей своего времени, составляли более ста тысяч долларов за лекцию и ответы на вопросы.
Мстислав Ростропович и Галина Вишневская
Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать. Будучи в свои двадцать восемь лет умудренной жизненным опытом женщиной, я всем сердцем почувствовала его молодой безудержный порыв, и все мои чувства, так долго бродившие во мне, не находя выхода, – уж коли я дала им волю, – понеслись ему навстречу.
Галина Вишневская
Ее духовной силе я обязан тем, что мы уехали из СССР, когда во мне уже не оставалось сил для борьбы и я начал медленно угасать.
Мстислав Ростропович
Мстислав Ростропович и Галина Вишневская – культовая пара советского периода. Их союз называли «самой знаменитой музыкальной семьей», и справедливо: благодаря сплетению обстоятельств и собственной решимости они оставили множество невыводимых отпечатков на бесконечной ленте истории. Своей практически повсеместной известностью они обязаны в первую очередь непримиримому духу и особому чувству независимости, толкавших их к рискованной общественно-политической деятельности, к борьбе против гнусного режима, беспощадные жернова которого с безмолвной мрачностью демона перемалывали кости их поколения. Выжив среди прогрессирующей болезни духа, они были обречены превратиться в один из самых ослепительных символов культурной элиты эпохи, и взаимная любовь вела их обоих по жизни, как путеводная звезда, вечное мерцание которой не позволяло сбиться с курса.
Острый рвотный рефлекс как синдром избыточного чувства достоинства у каждого из них был слишком силен, и, может быть, в этом причина долгих поисков каждым из них своей половинки. Но человек имеет право на любовь, имеет шанс корректировать свой сценарий жизни, особенно если внешние силы в виде войны, разрухи, демонстративного шабаша вокруг влияют на развивающийся ум с необычайной силой и если противодействие, как и понимание истинных ценностей, происходит не сразу. Впрочем, этим, возможно, и сильна история жизни исключительно одаренного музыканта и отнюдь не библейской, однако чрезвычайно чувственной и преданной женщины, великой певицы с редким голосом, цепкой волей к жизни и несгибаемым упорством. Особая привлекательность повести о любви именитого виолончелиста и неповторимой оперной певицы в том, что их союз был союзом равноправных, равносильных, состоявшихся личностей, устремленных в деятельную и насыщенную жизнь, содержательность которой обеспечивали сами. В высшей степени демонстративные, артистичные и склонные к авантюрам, они непрерывно в течение многих лет приковывали внимание миллионов своими действиями и кажущимися на первый взгляд непредсказуемыми порывами эмоций. На самом деле то были импульсы спланированных атак на коллективный разум человечества, попытка достучаться до черствеющей души цивилизации, призыв к духовности и заклинание не поддаваться все более ожесточенным атакам демонов, плодящихся во вселенной с неимоверной скоростью. В итоге они стали неистощимыми апологетами любви, к которой сами также пришли не сразу, не просто, но с ликованием ищущего, сквозь озарение и обретение глубокой веры.
Выходцы из советского подземелья
Мятежность духа и страсть к самобытному, независимому и сугубо индивидуальному творчеству в равной степени были присущи и Ростроповичу, и Вишневской. Каждый из них прошел свой тернистый путь становления к личности, и в целом успех их брака основывался на одобрении мужчиной модели семьи своих родителей и яростном отвержении женщиной кощунственного стиля взаимоотношений собственных отца и матери. Для выбора каждого из них существовал свой набор аргументов и свое критическое число предпосылок. Сходным для двоих всегда оставались редкая чистоплотность отношений как особо охраняемая норма нравственности, честность в общении как единственно возможная данность. Наконец, неукоснительное стремление каждого к развитию собственной личности на фоне искренней вовлеченности в интимные переживания друг друга оставались постоянным стимулом поддержания интереса к совместной жизни и сформированным общим ценностям. Они относились друг к другу как к золотому запасу, помещенному в банк: его нужно беречь до самого последнего момента, но использовать как исключительное преимущество, броню.
Формирование шкалы ценностей Ростроповича чрезвычайно тесно связано с ориентацией на отцовскую судьбу. В этом был свой резон, ибо Леопольд Ростропович был блистательным мастером игры на виолончели. Он фактически преподнес сыну уникальную по сути идею – сценарий жизни музыканта, чем-то повторив судьбу своего зальцбургского тезки, сделавшего из сына раннее «музыкальное чудо». Довольно весомым шагом отца будущего советского виртуоза с точки зрения понимания его психического восприятия «потрясений и переворотов» стал поспешный отъезд семьи из искалеченного революцией Петрограда, – ему была чужда как борьба масс за самоопределение, так и борьба групп интеллектуалов-фанатиков за власть. Музыка несла особую волну самодостаточности, она растворяла обязательность участия в борьбе, как бы уводя в иную плоскость бытия; хотя музыка не избавляла от жизненных принципов. Это было то неотъемлемое и бесконечно ценное, помимо самой музыки, что удалось Ростроповичу-старшему вложить в голову взрослеющего сына. И конечно, связь отца и сына была скреплена дурманящим воображение даром мальчика: он, повторяя биографические вехи далекого Моцарца, с четырех лет справлялся со сложнейшими клавишными мелодиями.
Талант и интеллигентность юного Мстислава, казалось бы, подкреплялись генным набором матери Софьи Федотовой, удачливой пианистки из Оренбурга, с которой неказистый на вид музыкант Леопольд Ростропович навечно связал свою судьбу. В своих мемуарах Галина Вишневская назвала Леопольда Ростроповича (которого никогда не видела) «слабовольным», и в этом мимолетном замечании, которое отвечало, вероятно, мнению, сформированному в процессе общения с мужем и свекровью, заложен немаловажный нюанс: признавая за отцом право формировать его профессиональный сценарий, в области закалки психики приоритет всецело принадлежал матери. Мать дала ему веру в будущие достижения, с ее помощью в нем родилось устойчивое чувство уверенного в себе мужчины, мать надежно загрунтовала доставшуюся мальчику от отца едва проглядываемую в минуты отчаяния слабинку воли.
