- А откуда он знал, что я прибуду? Завалюхин развел руками:
- Не могу знать, товарищ майор, а только так и сказал...
- Ну хорошо, дай отдышаться.
Откинув плащ-палатку у входа, в блиндаж впорхнула санинструктор Свердлина, блондинка с большими голубыми глазами и ярко накрашенными губами.
- Товарищ майор, что с вами? - воскликнула она голосом провинциальной актрисы и мгновенно очутилась на коленях перед майором, сидевшим на скамейке. Короткая юбка защитного цвета подалась вверх, открыв полные колени, ловкие пальчики коснулись руки майора, кое-как перевязанной носовым платком. - О боже, вы ранены!
"Откуда у этой девочки столько опереточного?" - подумал Розин.
- Встаньте, Свердлина! Вы что, всех перевязываете на коленях?
- Но мне так удобней, товарищ майор! - ничуть не смутившись, ответила она, и губы ее капризно изогнулись.
- Встаньте!
Вошел наконец старший лейтенант и поставил на столик тонкий стакан в подстаканнике и блюдечко с кусочками рафинада.
- Ну вот и все, - уже другим тоном сказала Свердлина, затягивая сумку. - Вообще-то, надо бы укольчик сделать. Против столбняка.
- Обойдется.
- Положено.
- Вы свободны, товарищ младший сержант, идите. Она грациозно повернулась и вышла.
- Спасибо, Гущин, - сказал майор, отодвигая стакан. - Я уже... Полковник Бородин у себя?
- Он вас ждет, - сказал старший лейтенант, предупредительно отодвигая плащ-палатку.
В просторном помещении штаба горело сразу три светильника: две "летучие мыши" под потолком и керосиновая лампа на столе, на углу разложенной карты.
- Наконец-то! - полковник бросил карандаш, пошел навстречу. - А я тут тебя каждые десять минут поминал. Привык, понимаешь, к твоему присутствию... Ранили? Когда? Где?
- Возле Бибиков обстреляли. Там есть такой хитрый поворот, когда из лесу выезжаешь... Чудом проскочили. Водитель - раззява проглядел, а потом, вместо того чтобы нажать на железку, начал разворачиваться... Ты не знаешь, как там мой Рыбаков?
- Твой Рыбаков приказал долго жить, - сказал Бородин, - хороший был солдат, ничего не скажешь, и водитель отличный. Ты с ним с сорок первого, кажется?
- С февраля сорок второго.
- Да, брат... Такого человека не помянуть грех! - Он достал откуда-то бутылку водки, поставил на стол два стакана в подстаканниках. - Закусить нечем. Спиридоныч спит, наверное, ну да ничего...
Неслышно ступая, вошел Завалюхин, неся большую сковородку жареной картошки, дощечку с крупно нарезанным хлебом, раскрытую банку свиной тушенки, и поставил все это на край скамьи.
- Ты чего, Спиридонович? - спросил Бородин.
- Так ведь голодные небось! - Завалюхин сделал движение рукой в сторону Розина.
- Ах да, верно. Спасибо, очень кстати. - И когда солдат повернулся, чтобы уйти, остановил его: - На-ко вот, держи, Федот Спиридонович.
- Чего это вы, товарищ полковник? Доктор вам запретил, а вы...
- Ладно, ладно, Одного хорошего человека помянуть нужно.
- Кого это?
ПО
- Или не знаешь?
- А, Николая... Ну что ж, пускай земля ему будет пухом. Золотой мужик был!
Все трое выпили.
- Я пойду, - сказал Завалюхин, степенно вытирая усы щепотью, - ежели чего надо, я тут...
- Ничего не надо, иди спи.
Розина слегка познабливало. Он попробовал закурить, но дым папиросы показался слишком горьким.
- Об обстоятельствах гибели группы Драганова что-нибудь узнали?
Бородин пожал плечами:
- Что тут узнаешь? Рация только у Стрекалова.
- А как у него? - с живостью спросил Розин.
- Как раз о нем-то и разговор. - Бородин вынул из нагрудного кармана радиограмму Стрекалова и, пока Розин читал ее, прошелся по блиндажу, потирая ладонью левую половину груди. Розин медленно сложил бумагу, бросил ее на стол.
- Значит, не хочет подчиниться?
- Не хочет.
- А Чернов настаивает?
- Настаивает не то слово. Ты же знаешь его...
- Да, парню несдобровать. Отозвать пробовали?
- Пробовали. Рация не отвечает. Либо забрался-таки в самую гущу и не хочет обнаруживать себя, либо боится, что мы отзовем. Хитрый дьявол!
Розин едва заметно улыбнулся, глаза его потеплели.
- Стрекалов - отличный разведчик. Я навел справки о его прошлой службе.
- Ты пойди это Чернову расскажи! Он тебе разъяснит, кто лучший и кто худший. При одном его имени у нашего Севы физиономию перекашивает...
- Слушай, а если он прав?
- Кто, Чернов?
- Да нет, Стрекалов. Ведь ему-то, во всяком случае, виднее!
Бородин перестал ходить, подошел к столу, взял в руки радиограмму.
- Я об этом уже думал.
- Ну и что?
- Что я тебе скажу? В армии нет более тяжкого преступления, чем прямое нарушение приказа.
- У Стрекалова был еще один приказ - мой. И я его не отменял.
111
- Ты же знаешь, что по уставу выполняется последний. Так вот, Чернов ему дважды приказывал уничтожить объект.
- Вот именно: дважды! Почему дважды?
- Ну, потому, видимо, что Чернов не был уверен...
- В чем не был уверен? В том, что Стрекалов выполнит, или в том, что склад имеет важное значение? А если Стрекалов все-таки прав и нам подсовывают "куклу", кого тогда надо награждать и кого наказывать?
- Ну, до наград еще далеко.
- Поставь-ка на место Стрекалова себя. Ты рядом с объектом, все видишь, все понял, и вдруг тебе говорят, что это тебе снится, что ты должен, закрыв глаза, делать совсем другое, никому не нужное, даже вредное дело, поскольку после этого немцам ничего не останется, как уничтожить русских, раскрывших их секрет.
- Дмитрий Максимович, я же понимаю...
- Обожди, это не все. В нескольких километрах от тебя при загадочных обстоятельствах одна за другой гибнут две разведгруппы, а тебя никто не трогает. Почему? Может, там у Шлауберга разведка сильная, а тут никуда не годится? Ерунда. Вывод один: там его наши ребята раскололи, а здесь клюнули на червяка.
- Гм... В логике тебе не откажешь.
- Логика - составная часть науки разведчика. Так как же все-таки поступил бы ты?
- Но ведь перебежчик...
- Ты его видел?
- Мельком. Типичный бандюга.
- На допросах не присутствовал?
- Нет, я был занят. Да это, в конце концов, и не мое дело.
- Значит, его допрашивал один Чернов?
- В общем, да. Спроси лучше Ухова. Кажется, он тоже там был...
- Я с ним поговорю. Где пленный?
- По-моему, в землянке с комендантским взводом. Они же его и охраняют.
- А где Чернов?
- Наверное, в штабе дивизии. Пока ты ездил в штаб армии, он все время был в нашем полку. Впрочем, сейчас уточню. - Бородин вызвал дежурного.
- Начальник штаба в двадцать два ноль-ноль отбыл в штаб дивизии, доложил Гущин.
- Значит, он там, - сказал Бородин.
На щеках Розина от волнения выступили красные пятна.
