Приехав в Гельсингфорс и узнав, что устав Центробалта хотя и с поправками, но все же пункт за пунктом принимается, Лебедев разъярился. В притихший зал полетели угрозы, одна страшнее другой. От имени своего начальника лейтенант грозился немедленно разогнать Центробалт, если только устав будет принят. В зале возник шум. Делегаты были возмущены таким тоном и особенно попыткой запугать их. Раздались возгласы, далеко не лестные ни для Лебедева, ни для Керенского.
Помощник министра окончательно вышел из себя. Потрясая кулаками, он закричал:
- Матросы! Что вижу я? Это же не организованный Балтийский флот, а анархистская банда!
Наверное, Лебедев потом пожалел об этих словах. В зале поднялась настоящая буря. Был момент, когда мне показалось, что незадачливого лейтенанта сейчас начнут бить. Но обошлось без скандала. Бледный и растерянный, Лебедев чуть ли не бегом покинул трибуну. Он настолько "пересолил", что делегаты, забыв о разногласиях между собой, дружно утвердили устав, а заодно и исключили Лебедева из почетных председателей съезда. Опростоволосившийся "лейтенант французской армии" немедленно покинул Гельсингфорс.
Почуяв, что Центробалт становится грозной силой и способен со временем повести за собой весь флот, перед вооруженной мощью которого Петроград был, в сущности, беззащитен, Временное правительство забеспокоилось. Ополчась против устава Центробалта, оно в конечном счете боролось за то, чтобы пушки Балтфлота в решительный час были направлены в нужную ему сторону.
В эти дни мы узнали, что правительство сменило у нас командующего. Им стал контр-адмирал Д. II. Вердеревский - хитрый и умный человек. Февральская революция застала его на посту командующего дивизионом подводных лодок в Ревеле. После свержения самодержавия Вердеревский повел себя весьма осмотрительно. Он никогда не позволял себе резких выпадов против революции и демократии, избегал конфликтов с матросскими массами. В то же время стремился показать, что верой и правдой служит новому правительству. Ценя служебные способности Вердеревского, Временное правительство назначило его начальником штаба Балтийского флота, а с 3 июня - командующим флотом.
Вердеревский поспешил представиться делегатам съезда, в своем коротеньком выступлении пообещал, что будет рука об руку работать с выборными матросскими организациями. Делегаты встретили его в целом довольно благожелательно, а представители Ревеля даже тепло.
Иначе отнеслись к Вердеревскому матросы некоторых кораблей Гельсингфорсской базы. Так, когда на "Кречете" появился его контр-адмиральский флаг, команда линкора "Петропавловск" демонстративно подняла вице-адмиральский флаг Максимова. Матросы заявили, что Максимов избран всенародно и не может быть кем-либо сменен. Пришлось самому Максимову ехать на корабль, уговаривать моряков. Центробалт также посоветовал судовому комитету "Петропавловска" не поднимать лишнего шума из-за смены адмиралов. Вердеревский, дав обещание работать с матросскими организациями дружно, тем не менее утвердить устав Центробалта отказался. Он лишь разводил руками и говорил, что подписать его должен сначала сам Керенский. Тогда съезд направил в Петроград делегацию во главе с Маркиным. Через два дня она вернулась ни с чем. Прямо с борта "Кречета" Маркин пришел на заседание съезда и потребовал слова.
Это было страстное и гневное выступление, оставившее в сердцах многих делегатов неизгладимый след.
- Товарищи! - сказал Маркин. - Наша миссия закончилась неудачно. Устав не подписан. Уже пятнадцать дней, как мы его обсуждаем и никак не можем ввести в жизнь - много преград встречает он на своем пути. Вот контр-адмирал Вердеревский выступал тут перед вами, все вы слышали его слова: "Будем работать вместе рука об руку, нога в ногу". А на деле? Что-то пока в разные стороны с нами. У революционного флота должен быть революционный адмирал, а не чиновник. Он должен считаться с желанием большинства флота. Если съезд предложил утвердить устав, то он обязан это сделать, иначе не может быть нашим командующим, мы выберем себе другого. В штабе тоже нужно произвести фильтровку. Адмирал говорит о какой-то согласительной комиссии между штабом и Центробалтом для выяснения сферы деятельности двух сторон. Наш первый съезд моряков Балтийского флота должен создать для Центрального комитета Балтийского флота прочный фундамент, а не что-то воздушное, хрупкое, чтобы его не разрушила ни вода, ни землетрясение. Мы не уступим ни миллиметра наших позиций и говорим: "Или мы, или вы".
Маркину устроили бурную овацию. Съезд постановил считать устав Центробалта вступившим в силу. Это была большая победа демократических сил. Своим решением балтийцы показали, что они не намерены впредь считаться с властями, если они против интересов моряков.
Сразу же после съезда началась подготовка к выборам в ЦКБФ второго созыва. Вскоре нам пришлось столкнуться с новой флотской организацией, возникшей в Петрограде, - с так называемым Центрофлотом. Костяком этой организации послужила морская секция при Петроградском Совете, состоявшая почти целиком из соглашателей. В состав Центрофлота вошли также моряки, избранные от флотов и флотилий на I Всероссийский съезд Советов. Новый орган с самого начала заявил о безоговорочной поддержке Временного правительства. Его линию определяли эсеры и меньшевики. Были в Центрофлоте и несколько большевиков, в частности мой старый товарищ Василий Марусев, кронштадтец Николай Маркин, наш центробалтовец Андрей Штарев. Но они находились в меньшинстве и не могли влиять на решения.
Центрофлот с самого начала претендовал на роль руководителя всех флотских организаций, пытался стать чем-то вроде третейского судьи в спорах между матросскими комитетами и представителями командования флотов. Правительство поддерживало Центрофлот, видя в нем верного помощника. Но Центробалт не собирался слепо подчиняться решениям соглашательской организации. В нашем уставе был пункт, позволявший отклонять антидемократические постановления Центрофлота. В окончательной редакции он выглядел так: "ЦКБФ проводит в жизнь все постановления, приказания и решения, касающиеся жизни флота, которые будут исходить из существующей центральной государственной власти и Центрофлота, согласуясь с положением флота".
Последние три слова и позволяли нам быть хозяевами положения. Такая формулировка давала возможность брать под контроль любое распоряжение властей, принимать или отклонять его. И этим мы пользовались в полной мере.
Когда Керенский подписал Декларацию прав солдата, мы нашли, что некоторые пункты этого документа не защищают, а ущемляют права рядовых. Например, Декларация запрещала военнослужащим выбирать начальников, офицеры в боевой обстановке ничем не ограничивались. Такие пункты могла использовать в своих интересах контрреволюция. Центробалт решил приостановить на флоте действие приказа Керенского. И правительство проглотило эту горькую пилюлю. Точно так же мы отменили правительственное распоряжение о переброске значительной части балтийцев на другие флоты и флотилии.
