Трофим делает подход. Вот уже штанга на груди, но в решительную минуту снаряд не слушается атлета и тяжело падает вниз. Осталась еще одна, последняя попытка. Напряжение достигает предела. В зале наступает волнующая тишина, слышен каждый вздох, каждое даже шепотом произнесенное слово. И вот штанга снова на груди. Сильный, резкий толчок, и она на вытянутых руках. Судьи единогласно утверждают результат, а один из них дает знак опустить штангу. Но Трофим упорно еще держит колоссальный вес над головой. Зал не выдерживает, и буря оваций вспыхивает, заглушая грохот падающего металла. Итак, еще один мировой рекорд-450 килограммов в сумме троеборья.
Наступил последний, решающий день. С утра вступили в бой полутяжеловесы. Аркадий Воробьев установил сразу три рекорда: в рывке — мировой — 145 килограммов, в толчке — мировой — 180 и в троеборье — всесоюзный — 470. Зрители вскочили со своих мест, окружили Воробьева тесным кольцом, каждый хотел получить автограф или просто дотронуться рукой до «железного русского», как они прозвали его.
И вот, наконец, приближался заключительный акт — выступление тяжеловесов. То, о чем я мечтал долгие годы — получить право выступить как равному за сборную СССР, — свершилось. Вот уже старательно и любовно растирает меня массажист. Подходит Куценко и спокойно, как мне кажется, нарочито спокойно говорит:
— Пора, Алексей, пора…
О чем думал я в те последние минуты перед стартом? Победа была обеспечена нашей команде — уже пять золотых и одну серебряную медали завоевали наши ребята. Хотелось победить и мне, тем более, что основным соперником был второй призер Мельбурна Хумберто Сальветти. Мне особенно хотелось победить его еще и потому, что все в Тегеране — и спортсмены, и судьи, и журналисты, и зрители — были уверены в невозможности этой победы. Одна из газет, вышедших в тот день, писала: «Русские ведут небывалое наступление, одерживая победу за победой во всех весовых категориях. Но когда вечером 12 ноября закончится битва титанов-тяжеловесов, им придется согласиться с мыслью, что самый сильный человек все-таки находится не в их команде. Ибо трудно предположить всерьез, что заявленный от СССР Алексей Медведев сможет оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление второму призеру Мельбурна, человеку, набравшему одинаковую сумму с легендарным Андерсоном».
Наш поединок начался поздно вечером в сильно переполненном зале. Первый подход в жиме делаю на 160 килограммов, следующий-165, но больше взять не удается. Сальветти же с завидной легкостью выжимает 175! Зал неистовствует. Счастливый Хумберто приветливо машет публике рукой. Еще бы! У него есть все основания для радости: после первого же движения выиграть десять килограммов!
Начинается рывок. Сальветти останавливается на 140 килограммах. Прикидываю свои возможности и решаю первый подход сделать на 142,5. Удача! Прошу добавить еще пять килограммов. В зале очень шумно, слепит свет юпитеров, отвлекают крики. Но вот наступает тишина. Пристально смотрю на гриф штанги, стараюсь сосредоточиться. И наконец рву на себя огромный вес. Успех! Судьи подтвердили это. Теперь разрыв между нами сократился до 2,5 килограмма. Борьба обострилась.
Для поддержания хорошего самочувствия спортсменов наши врачи ввели так называемое «кислородное питание». В перерыве к нам подошел Сальветти и попросил разрешения тоже глотнуть кислорода. Ему сейчас же предоставили эту возможность, дали нашатырного спирта, сделали легкий массаж. Этот благородный поступок не ускользнул от внимания спортсменов. Раздались дружные аплодисменты.
Третье движение-толчок двумя руками — первым начинает Сальветти. Он показывает 170 килограммов. Я прошу поставить на штангу 180. Вес взят! Попытка аргентинца взять 185 оканчивается неудачно: штанга, не пройдя и полпути к наивысшей точке, тяжело падает на помост. Я во втором подходе делаю 185 килограммов, обогнав, таким образом, соперника на 12,5 килограмма. Вижу, как после этого вокруг судейского столика беспокойно забегал американский спортсмен Питер Джордж. Затем он подошел к Сальветти, стал что-то горячо доказывать ему. Все вскоре выяснилось — Сальветти попросил поставить на штангу 187,5 килограмма, выполнив авантюристический совет Джорджа.
Ропот удивления проносится по рядам. На красивом напряженном лице аргентинца появляются багровые пятна. Он долго поправляет на поясе ремень, довольна долго и пристально смотрит на штангу, точно гипнотизируя ее. Наконец Сальветти решается взять вес, но попытка оказывается безуспешной, и, сопровождаемая тяжелым вздохом зрителей, штанга падает и медленно катится на край помоста. Не удержавшись на ногах, падает на помост и Сальветти. Так 12 ноября 1957 года сбылась моя самая заветная мечта. Я стоял на самой высокой ступеньке пьедестала почета. Одиннадцать лет прошло с тех пор, как я впервые переступил порог спортивного зала. Сколько тонн металла было поднято за это время, сколько сомнений и надежд, огромного труда! Но если бы мне сказали, что нужно пройти еще раз такой же путь, чтобы пережить эту минуту, я бы, конечно, согласился. Ибо нет радости выше, чем радость большой спортивной победы, нет большего счастья, чем счастье прославить свою Родину.
Звучат фанфары. Президент Международной федерации Бруно Ньюберг вручает мне золотую медаль и на ломаном русском языке говорит, приветливо улыбаясь:
— Очень хорошо, Медведев!
В шестой раз за пять дней под сводами огромного зала «Салон Мохаммед Реза Шах» звучит Государственный гимн СССР и медленно поднимается на мачту советский флаг. Неописуемая радость и гордость наполняют сердце. Самое почетное звание чемпиона мира в тяжелом весе теперь по праву принадлежит моей великой стране — Союзу Советских Социалистических Республик.
Соревнования окончены. Советские спортсмены завоевали шесть из семи золотых медалей и одну серебряную; набрав 33 очка против 9 команды США. За всю историю спорта такого успеха не знала ни одна команда. Наши атлеты установили 11 всесоюзных рекордов, 7 из которых превышали мировые. Счастливые, радостные возвращались мы домой, в страну, которая вырастила нас и которой мы были обязаны всеми своими успехами.
Глава 8. Продолжение биографии
(Государственные экзамены. Соревнование на Кубок Москвы. Пятьсот — не случайность. Снова Стокгольм. Проигрыш, который радует. Новое соотношение сил. Последний ли это успех?)
Когда-то мне казалось, что завоевание звания чемпиона мира это такое событие, после которого все для меня должно остановиться. Но это были наивные заблуждения. Жизнь шла по-прежнему. Снова хотелось тренироваться, участвовать в состязаниях, одерживать победы, устанавливать рекорды. Но на все это временно было наложено вето. На все, кроме тренировок. Им я отводил всего лишь десять часов в неделю. Остальное время было посвящено занятиям. Ведь в институте приближались государственные экзамены.
