Огромная яхта «Кристина», у которой главными были даже не ее размеры и техническое оснащение, а внутреннее наполнение.
Свой остров Скорпиос с дворцом, в котором Ари попытался перещеголять Кносса.
Квартиры, дома, целый флот и даже греческая национальная авиационная компания.
Коллекция любовниц – Ари ценил не просто красоту, но и то, насколько знаменита женщина. Пожалуй, я привлекла его именно тем, что была самой известной женщиной Америки. Но только двух женщин он любил по-настоящему – Марию Каллас и свою дочь Кристину. Возможно, когда женился, любил и мать Кристины и Александра Тину.
У Онассиса все необычно, они с главным соперником за флот Греции Ставросом Ниархосом были женаты на сестрах, а после развода с Ари, второго брака и вдовства Атина вышла замуж за овдовевшего Ниархоса.
Он никогда не жалел денег на «нужных» людей, своих детей, женщин, просто приятелей и гостей яхты. Причем подарки делались такие, от которых у многих захватывало дух. А ведь гостями яхты «Кристина» бывали знаменитости в немалыми средствами, приученные к роскоши.
У Ари гостили Черчилль и князь Монако Ренье со своей супругой Грейс Келли, Элизабет Тейлор и Ричард Бартон, конечно, знаменитая Мария Каллас, неофициальная супруга Онассиса… Мне кажется, у него вообще вызывали интерес только те люди, которые чего-то добились, стали знаменитыми.
Аристотель действительно неистовый, он чувствовал себя хозяином жизни (и был таковым) и маленьким греческим мальчиком, у которого рука священника, положенная на голову, вызывала слезы. Он был железным, когда занимался делами, и сентиментальным, когда рассказывал историю Греции, тратил миллионы, чтобы порадовать и одарить гостей, но мог ходить в старых футболках и стоптанных шлепанцах… Обожал женщин и… бил их. Привлекал на свою яхту и в свою жизнь самых знаменитых красавиц мира, но им же предпочитал проституток, причем не самых дорогих.
Аристотель был знаменит состоянием, которое нажил сам, огромным танкерным флотом, владением гражданской авиацией Греции и еще больше своими романами.
Конечно, самым знаменитым был роман с великолепной Марией Каллас. Лучший голос мира частенько звучал в парижской или нью-йоркской квартирах и на яхте только для него. Всем известна история этой необычной любви – Онассис практически увел Каллас у ее мужа, посвятившего себя и свои миллионы карьере дивы.
Это была настоящая любовь, по-гречески своеобразная. Они ссорились так, что вздрагивала вся яхта, били посуду и даже дрались (оказалось, что Онассис вообще бил своих любимых женщин, мне не пришлось такого испытать, но, узнав, я побаивалась), скандалили со страшными оскорблениями, после которых нормальные люди и имени друг друга вспоминать не стали бы, разъезжались, устраивали романтическое примирение и ссорились снова.
И все же именно Каллас была единственной настоящей любовью всей его жизни, а он ее.
Ари умел не просто ухаживать за женщинами, он умел именно очаровывать. Его внимание – теплое, искреннее (Ари говорил, что соблазняя любую женщину, кем бы та ни была, он искренне в нее влюблен, даже если влюбленность длится, пока он целует руку) и, что немаловажно, щедрое – просто обволакивало.
Найдите женщину, которая способна устоять перед неистовым греком, умеющим ухаживать, обаятельным, да к тому же легко дарящим бриллианты и способным ради достижения своей цели (покорения выбранной особы) совершать безумства. Таких просто не существует, даже если женщина после яхты Аристотеля возвращается к мужу невинной, в душе она с Онассисом уже изменила.
Мужьям категорически не стоило подпускать его к своим супругам.
Я не устояла тоже.
Через пару лет после гибели Джека, когда я уже немного пришла в себя и вернулась к обычной жизни, Ари стал прилетать в Америку. Я познакомила его с мамой, которая плохо приняла моего нового друга, но позже Ари сумел ее очаровать уже письмами (не получивший никакого образования грек писал интересные письма).
Потом он познакомился с Роуз. Наслышанный от меня об этой уникальной женщине, Онассис желал пообщаться с моей свекровью. В отличие от мамы Роуз была очарована, причем очарована его простотой, тем, что Ари не кичится своими деньгами и при этом умудряется одаривать всех вокруг так, что принимать его дары не унизительно.
Это уникальное умение – дарить, не ставя людей в неловкое положение. Его подарки всегда драгоценны, именно драгоценны, а не просто ценны. Купаясь в роскоши и золоте сам, Ари словно приглашал в этот мир и остальных.
Человек, живущий каждый день, как последний – вот как я бы охарактеризовала Аристотеля. То, что наша с ним жизнь не сложилась, было предопределено. Мы слишком разные, из разных культур, разных стилей жизни, разных миров. Никто не лучше и не хуже, мы просто разные.
Ари окружил меня заботой и вниманием, создал ощущение безопасности и защищенности, одаривал, исполнял любой каприз, не жалел средств на мои приобретения. У меня было все, что могла женщина пожелать в браке – заботливый муж-любовник, дом, средства… Не было только любви.
Ни Джек, ни Ари меня саму не любили. Джеку я понадобилась ради карьеры, Ари для коллекции. Просто Онассис любил красивых и знаменитых, и заполучить в свою коллекцию вдову президента Соединенных Штатов и самую знаменитую американку было делом чести. Допускаю, что, ведя меня под венец, Ари любил, но не настолько, чтобы это чувство продлилось долго или чтобы затмить его чувство к Каллас.
Любила ли я его? Примерно так же. Это скорее любовь-благодарность.
Но у меня снова был муж, который крутил романы на стороне и изменял мне.
Возможно, я виновата сама. Меня не интересовали дела Ари, я ничего не понимала в бизнесе и том, как зарабатывать деньги, зато прекрасно умела их тратить. Сначала Ари умилялся:
– Пусть Джеки тратит сколько угодно. Она так много страдала, пусть отдохнет.
Потом траты стали раздражать. Нет, ему не было жалко денег, сколько бы я ни оставляла в магазинах, Онассис все равно зарабатывал во много раз больше. Но его раздражала бессмысленность трат. По его мнению, купить драгоценность или раритет – умно, а коллекцию одежды – глупость, потратить целое состояние на ведра икры для гостей – шик, а на лучшую обувь – глупость.
Сначала я просто спряталась на его яхте и его острове, мне казалось, что именно о такой жизни – обеспеченной и закрытой одновременно – я и мечтала, к сожалению, дети не могли жить со мной большую часть года, они учились в Америке (на этом настаивало семейство Кеннеди, когда вопрос о моем втором замужестве только обсуждался), поэтому я жила по полгода в Нью-Йорке.
Аристотель не протестовал, подозреваю, просто потому, что ему так было удобней. Он вернулся к Марии Калл ас, в очередной раз бурно с ней помирился, и в моем присутствии рядом не было необходимости.
Если бы я любила его по-настоящему, наша жизнь сложилась бы? Не думаю, Аристотеля всегда влекли именно те женщины, которые все время быть рядом с ним просто не могли. Он мог их завоевать, мог жениться, но не мог долго держать рядом. Это стиль жизни Ари – все время начинать что-то новое, завоевывать, покорять и начинать следующее.
Думаю, у него и с Каллас была столь долгая любовь, потому что они похожи и не были вместе. Эти ссоры, расставания, примирения, снова ссоры, завоевание любимой женщины, измены и снова завоевание – это то, что и было нужно Ари. Ари, но не мне, я не умела и не желала так жить. Не умела прощать обид, слова в ссорах принимала не как пустой звук, а как аргумент, не желала входить в ту же реку, постоянно слыша об изменах мужа.
И однажды, когда он уже был очень болен, прозвучала фраза, что мне не нужны его деньги! Это было не так, но иначе я просто не могла. Если не нужна я сама, если муж не желает считаться ни с моими желаниями, ни с моим достоинством, никакие деньги этого не компенсируют.
Онассис в ответ просто написал завещание, по которому лишил меня всего.
Его любимый сын и надежда Александр, отношения с которым вовсе не были безоблачными, они с Кристиной очень не любили меня, несмотря на все мои попытки подружиться, погиб в авиакатастрофе. Эта смерть буквально подкосила Ари, с того времени он и начал болеть, по-моему, просто потому, что потерял смысл в жизни.
Большую часть наследства получала Кристина, много Онассис оставлял фонду имени своего сына. Мне лишь минимум, на который я имела бы право по закону.
Но мне уже было все равно.
Кристина не раз обвиняла меня в меркантильности, в том, что ее отец меня просто купил. Но он покупал всех своих женщин, и Каллас в том числе. И саму Кристину купил. Строптивая девочка, я бы даже сказала капризная, могла остаться с матерью, но предпочла отца, который все позволял и все оплачивал. Разве это не покупка? Ари некогда было заниматься детьми, сами сын и дочь относились к нему словно свысока, какая уж тут любовь.
