53 сд двумя полками и 17 сбр к утру 14.10.41 находились в районе БУРАКОВО, КОСТИНО, ШУБИНКА и к утру 15.10.41 заняли исходное положение для наступления в районе ОТЯКОВО, ВИСЯЩЕВО.
1298 сп отвел свой правый фланг в район АРТЕМЬЕВО. МИТЯЕВО занято противником силою до 2-х батальонов.
312 сд – обороняет прежний рубеж. В районе ИЛЬИНСКОЕ продолжаются атаки мелких групп противника, которые с успехом отбиваются частями дивизии.
В 6.00 15.10.41 противник силою до 2-х рот овладел БОЛ. и МАЛ. ШУБИНКА. Приняты меры к восстановлению положения.
9 тбр с утра 15.10.41 продолжает вести бой с полком противника в районе БАШМАКОВКА.
148 тбр сосредоточилась (без мотобатальона) в районе ст. БУТОВО. Ее МСБ обороняет АКСЕНОВКА, ВЫСОКИНИЧИ.
Сводный отряд MB О [25] (усиленный стрелковый полк) на марше в район БАШМАКОВКА и к 16.00 15.10.41 головой достиг ФИЛИППОВКА» [26] .
Немецкие авангарды подошли к Можайской линии обороны и наткнулись на жесткую оборону. Не везде она оказалась крепка. Однако там, где части Западного фронта не успели построить оборонительные рубежи и подвести войска, прибывающие к передовой подразделения бросались в отчаянные контратаки буквально с марша. Бои середины октября на Московском направлении были особыми боями. Это была другая война. И другие войска участвовали в ней. Немцы таких солдат, как под Алексином, Серпуховом и Малоярославцем, еще не видели.
Немцы к Недельному, Ильинскому и Белоусову подошли тоже не свеженькими, а изрядно потрепанными в предыдущих боях и стычках с выходящими из окружения группами красноармейцев. К тому же пошли дожди, и дороги превратились в реки грязи с глубоко прорезанными колеями, в которых тяжелая техника тонула по ступицу, грузовики садились на мост, а маневр танков сузился до того, что они зачастую использовались как неподвижные огневые точки поддержки атакующей пехоты.
Однако грязью, бездорожьем и грядущими морозами войны, и даже битвы, не выигрываются.
«16 октября 1941 года.
110 сд – обороняет КУПРИНО, РЯБУШКИ.
113 сд с 17 тбр – к исходу 15.10.41 вышли на рубеж КАВЕРИНО, КУРГИНО, АБРАМОВСКОЕ, где получила приказ о перегруппировке с целью удара на БОРОВСК и овладения последним.
223 сп совместно с 17 тбр, нанеся удар с юга в направлении БЕЛКИНО и УВАРОВСКОЕ, БОРОВСК, имеют задачей овладеть БОРОВСК.
475 сп – обороняет рубеж МАЛАХОВКА, ВИСЯЩЕВО.
12 сп обороняет ИГНАТЬЕВСКОЕ, ШУБИНКА, ТЕРЕНТЬЕВО, имея задачей уничтожить прорвавшегося в район ЧЕРКАСОВО противника.
Штадив 53 – ОТЯПОВО.
312 сд – занимает прежний рубеж обороны. Противник ведет арт. и мин. огонь по боевым порядкам дивизии. Район ДЕТЧИНО неоднократно подвергался атаке противника силою до пп.
9 тбр. С утра 16.10.41 противник силою до пп потеснил части 9 тбр к северо-востоку и вышел на фронт ВОСКРЕСЕНСКОЕ, КОБЫЛИНО, МАМОНОВО.
Танковый полк бригады в 13 ч. 16.10.41 сосредоточился в ВОРОБЬИ; остальные части в НОВ. СЛОБОДКА.
Сводный отряд МВО [27] ведет бой (предположительно) на рубеже ДОРОХИНО, КОЧЕРИНОВО, КУДИНОВО» [28] .
Удар на Боровск, похоже, на какое-то время стал навязчивой идеей штаба Западного фронта, и для контратаки на этот город накапливалась группировка войск. Последующие события покажут, что ничего, кроме истощения последних резервов, эта рискованная операция обороняющимся частям 43-й армии не принесет.
После овладения Боровском немцы начали сосредоточивать ударные силы на детчинском направлении. Детчинский сектор Можайской линии обороны продолжали удерживать курсанты подольских училищ и стрелковые части 43-й армии. В журнале боевых действий Западного фронта за 17 октября 1941 года записано: «Захваченные в районе ДЕТЧИНО пленные показывают, что в этом районе действуют 290, 285, 282 пп пр-ка» [29] .
Сам факт захвата нашими подразделениями пленных свидетельствует о том, что в этот период противостояние шло примерно на равных. Кто были эти солдаты вермахта, перебежчики или захваченные в бою, не столь уж и важно. Важно другое: германская армия таяла на глазах, наступательный ресурс ее дивизий иссякал по мере продвижения от Рославля и Брянска к Москве. Вот что пишет по этому поводу известный британский историк Роберт Кершоу: «Успех блицкрига зависел от гибкости решений, принимаемых командным составом, зачастую прямо во время боя. Но к началу операции «Тайфун» трети офицеров и унтер-офицеров, начинавших кампанию, уже не было в строю. С точки зрения чисто арифметической потеря эта была вполне восполнима, но вот с точки зрения качественной их заменить оказалось просто невозможно – во-первых, на подготовку офицера вермахта уходило до полутора лет, во-вторых, боевой опыт обретается только в боях. Таким образом, у неприятеля появилось больше возможностей одержать победу в «войне умов» [30] .
Да, германское копье, запущенное из-за Десны в направлении Москвы, с каждым мгновением своего полета все сильнее и опаснее для самого себя истончалось, притуплялось, получало новые и новые зазубрины; кроме того, движение его, вначале стремительное, как удар тайфуна, к середине октября начало замедляться и, наконец, остановилось. Копье, которое не летит вперед, это – падающее копье.
Верно заметил британский историк, «война моторов», я бы добавил к этому: «война моторов» на советско-германском фронте шла параллельно с «войной умов». Потенциал Германии и СССР был в этом смысле конечно же несопоставим. Если в «войне моторов» на первом этапе Германия превосходила всю Европу, в том числе и СССР, то в «войне умов» свое превосходство она стала довольно быстро терять. Когда были призваны из запаса, а порой и небытия, когда прибыли на фронт такие люди, как полковник Федор Андреевич Волков, когда перестали расстреливать генералов и полковников РККА за ошибки и просчеты, допущенные вышестоящими штабами и начальниками, когда на командные должности пришли боевые офицеры, способные жертвовать собой ради защиты родины, когда люди, сидевшие в окопах в подмосковных полях, поняли, что отступать действительно уже некуда, позади их дома и их семьи, вот тогда на первый уровень вышел фактор, который принято именовать боевым духом армии. Как это ни парадоксально, боевой дух Красной армии в самый тяжелейший период битвы за Москву, а именно с середины октября до середины ноября 41-го года, поднялся до высот, пусть простит меня часть читателей этой книги, религиозных, космических. Как можно понять и объяснить подвиг Зои Космодемьянской или безвестных пехотинцев, которые обвязывали себя гранатами и ползли в поле наперехват немецким танкам? Как словами выразить высоту порыва, который владел летчиком Виктором Талалихиным, когда он направлял свою боевую машину на немецкий бомбардировщик, чтобы не позволить врагу осуществить бомбовый удар по кварталам Москвы? А какие мотивы двигали курсантами подольских училищ, когда они выходили на линию огня под Мятлевом на реке Извери или под Малоярославцем на речушке Выпрейке против вдесятеро превосходящих их частей 57-го корпуса? Почему под Москвой советские бойцы и командиры не покидали доты даже тогда, когда положение было уже безнадежным и бой проигран? Их приходил ось выжигать огнеметами, по этим дотам немцы в отчаянии стреляли в упор в амбразуры бронебойными снарядами, потому что оттуда продолжал стрелять из револьвера последний из оставшихся в живых, какой-нибудь сержант-артиллерист с перебитыми ногами. Фанатизм? Но так скажут лишь некоторые, совсем немногие. И их мотивы мне понятны. А подвиг тех солдат на московском рубеже для нас, их потомков, временем и памятью поднят до высот священного предания, которое мы будем выучивать наизусть, и каждое новое поколение станет создавать о героях новые и новые романы, сочинять новые песни и снимать новые кинофильмы. Все это будет.
