Ознакомительная версия.
Бои шли за каждый дом, мы перебегали через открытые сады, прятались за углами домов, чтобы дать несколько прощальных очередей в солдат Красной Армии, но были вынуждены прекратить эту смертельную игру в прятки и отступить на северо-запад, где лес снова укрыл наше маленькое подразделение. Сталинские танки смогли проехать еще немного дальше на запад на шоссе.
Поступил приказ, что мы должны любой ценой отбить деревню и примыкающий участок дороги. Прибыли три «Королевских тигра», так как нам обязательно требовалась поддержка. Если бы они не появились, контратака, скорее всего, даже не началась бы. Мы находились на грани полного физического и морального истощения.
Все надежды остановить Красную Армию на пороге Берлина и наладить сотрудничество с Западом развеялись. Фактически мы были уже в самом Берлине и могли видеть желтые и сине-красные поезда столичного метро, валявшиеся неподалеку. Они лежали под насыпью, развалившись на куски. Снова и снова мы видели железнодорожные станции с названиями, которые были связаны с Берлином. «Commerz-Bank», «Lokal-Anzeiger» и «Berliner Morgenpost». Это было чрезвычайно угнетающе. Все больше и больше обшарпанных стен со словами « Berlin bleibt Deutsch! » смотрели на нас. Но теперь мы начали спрашивать себя с отчаянием в сердце: «А действительно ли Берлин останется немецким?» Последней нашей надеждой оставался обергруппенфюрер Штайнер и его северная армия, которая, как нам сказали, была уже на полпути к городу, чтобы помочь нам.
В сумерках мы двинулись в пригород, который уже пылал. Прежде чем большевики успели организовать оборону, мы атаковали их с неизвестно откуда взявшейся энергией и яростью, скорее всего, ее придало нам присутствие «Королевских тигров». С убийственной решимостью мы открыли огонь по русским из всех стволов. Между прочим, они уже расположились на ночь, чувствуя себя в полной безопасности, и водка лилась рекой. Они были пьяны, причем кое-кто даже после смерти не выпускал из рук бутылку. Тех, кто попытался скрыться в темноте, мы легко переловили. Большинство русских гибли под пулеметным огнем и от разрывов ручных гранат, едва они возникали, словно черные тени, на фоне огня в пылающем здании. Мы отбили пригород.
Вместе с Линденау мы снова зашли в бакалейную лавку. На железном заборе висело толстое бесформенное тело, это был хозяин. Большевики связали ему руки и приколотили гвоздями к столбам.
– Я сэкономил там немного денег, – шептал хрипло Линденау.
Я отвернулся, и меня вырвало. Все оставшиеся жители были мертвы, кроме одного человека.
Единственной, кому «повезло» спастись, была 40-летняя женщина, смертельно подорванная на одном из наших снарядов. Она оказалась посреди толпы русских солдат, которые начали удовлетворять свои животные инстинкты. Ради чего она осталась, в то время как большинство жителей сбежало? У нее был муж, числившийся «пропавшим без вести» под Сталинградом, поэтому она решила остаться и встретить Красную Армию, надеясь рано или поздно встретиться с ним, так как он мог остаться жив и попасть в плен. Но теперь она лежала, умирая, и это было самое лучшее, что могло произойти с ней, так как иначе ей пришлось бы доживать, изуродованной массовым насилием, медленно умирая от сибирского сифилиса.
Мы быстро организовывали оборону. Вскоре небольшая колонна грузовиков, набитых ничего не подозревающими русскими, подъехала с востока. Мы пропустили автомобили и позволили им довольно далеко проехать по главной улице. Затем в течение нескольких минут мы расстреливали машины из пулеметов и автоматов. Они мотались в разные стороны, налетали на стены и заборы, сталкивались между собой и переворачивались. Мы продолжали стрелять, до тех пор пока не прекратилось всякое движение в этом хаосе и не стих последний крик боли. Точно так же фаустпатронами были сожжены три танка «Иосиф Сталин», и лишь после этого большевики разобрались в ситуации. В течение ночи нам пришлось почти непрерывно отбивать атаки, но теперь мы лишились поддержки «Королевских тигров» и были вынуждены отступить.
Рано утром поступило сообщение, что наше задание выполнено. В сотый раз мы с боем прорывались из окружения на северо-запад. Некоторые товарищи так и остались лежать среди пылающих домов, но большинство из нас спаслись.
Большой желтый дорожный знак, мимо которого мы проехали, гласил: «Большой Берлин», мы миновали его еще утром, отступая на запад с непрерывными боями. Это произошло через пару дней после 20 апреля – дня рождения Гитлера. Мы оставили позади широкий пояс горящих пригородов. Перед нами высились огромные корпуса фабрик, а за ними виднелось целое море жилых домов гигантского города. Серо-голубая дымка, как вуаль, нависла над миллионами жителей. Темный дым от большого пожара покрывал все.
Западные союзники большевизма повсюду сеяли опустошение, окончательно уничтожая бомбардировщиками уже полуразрушенные города. Они начали последнее крупное наступление, которое теперь будет продолжаться до самого дня капитуляции. Мы услышали грохот разрывов бомб в центре города, а затем увидели множество «Летающих крепостей», которые в четком строю на большой высоте проходили над городом в небе, испещренном маленькими облачками рвущихся зенитных снарядов. Вокруг строя бомбардировщиков виднелись круги, петли и прямые инверсионных следов немецких истребителей. Воздушные бои продолжались.
Все, что происходило, начиная от Кюстрина и до сих пор, было лишь прелюдией. Настоящая битва за Берлин началась только сейчас! Последняя битва против гигантов Востока и Запада, «Сумерки богов», она достигла своей кульминации и теперь близилась к завершению. Мы нашли уже подготовленные оборонительные позиции, которые построило гражданское население с того момента, когда в начале года русские форсировали Вислу.
На важнейших перекрестках были подготовлены заграждения против русских танков, которые можно было моментально поставить на место тягачами или танками. Это были трамваи, забитые булыжниками, и большие грузовые вагоны с хорошо известными названиями, такими как «Кнауэр», «Берлинер Роллгезельшафт», «Шмелинг» и другими. Небольшие окопы, которые были выкопаны почти на каждом перекрестке, в основном были уже заняты солдатами фольксштурма, каждый из которых имел пару панцерфаустов. Повсюду можно было видеть солдат фольксштурма, большинство из них уже были в шлемах и с опознавательной повязкой.
Среди них было много мальчишек из Гитлерюгенда в возрасте от восьми до двенадцати или тринадцати лет. После безжалостных продолжительных бомбардировок они превратились в настоящих закаленных ветеранов пограничья.
Ознакомительная версия.
