что духовка – это не какой-то супергерметичный предмет; если б это было так, то вы бы не истекали слюной при аромате выпекающихся булочек. Перед сном я пошла выпить воды, и на кухне уже странно пахло. Теперь пришлось гуглить, как влияют на организм пары нашатыря. Я знала, что им выводят людей из обморока, но, оказывается, при достаточном количестве паров можно человека в этот обморок и ввести. И не вывести уже. Вполне вероятно, что за ночь мы бы тоже надышались этим делом. Затея была признана провальной. Духовка, кстати, за то время, что там стоял нашатырь, не очистилась, пришлось возвращаться к более традиционным способам. А я ещё и получила нагоняй за то, что чуть было не отправила нас к праотцам.
Когда ты находишься в отношениях, единственная легальная в этом случае измена – это измена во сне. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что всем снились эротические сны не со своим партнёром, ничего страшного в этом нет. Бывает, что сидишь утром перед чашечкой кофе, а на щеках играет лёгкий румянец, когда пытаешься воспроизвести в памяти недавний сон. Правда, не всегда получается досмотреть такой сон до конца.
В своём сне я была одна на отдыхе, лежала на пляже. По соседству отдыхала англоговорящая семья с совершеннолетним сыном по имени Дэвид. Если верить тому факту, что всех людей, которых мы видим во сне, мы до этого где-то встречали в жизни, то Дэвида я могла встретить только в кино. Он был безумно красив. События разворачивались стремительно, и, слово за слово, я как-то умудрилась его соблазнить. Мы поднялись ко мне в номер: жаркие объятия, страстные поцелуи, всё по сценарию. Я отодвигаюсь, чтобы посмотреть ему в глаза, но вместо его лица появляется лицо моего мужа. Как я ни старалась, вернуть Дэвида я так и не смогла и в итоге проснулась. Вот так вот, даже во сне мозг противится измене.
Какой же он на вкус, этот ананас?
Был Новый год, а именно, первое января, и мы с мужем, прихватив наших родителей, отправились погулять. Для тех, кто не знает, первого января 2021 года в Москве шёл ледяной дождь, как раз заставший нас во время прогулки. Погода будто бы намекала: «Зачем вы вышли? Кто будет доедать салаты?», и мы, поняв её намёк, отправились домой. Мой папа почувствовал, что одних салатов будет мало и отправился за тортом, крикнув нам напоследок:
– Ананас не хотите?
Не знаю, почему вдруг папа подумал про ананас, но, к несчастью для ананаса, никто из нас его не хотел.
Пока мы поднимались в лифте, моя свекровь вспомнила, как она, будучи маленькой девочкой, засыпая, захотела пить. Боясь разбудить маму, она так и не пошла на кухню за водой, а продолжила лежать и думать о воде, соке и прочих напитках. Больше всего она тогда думала об ананасовом соке. «Какой же он на вкус, этот ананас?» Размышляя о нём, она тогда боялась прожить жизнь, так и не попробовав то, что зовётся ананасом.
Свекровь в детстве могла только мечтать об этом ананасе, а сейчас вон, почти что в любом магазине можно его купить, а мы даже и не хотим.
Рядом с одним из моих предыдущих мест работы располагался прекрасный итальянский ресторанчик, куда мы с коллегами иногда ходили на обед. Итальянской кухне, прочно занимающей место в моём сердце, всегда найдётся место и в желудке. В один из таких походов на обед я решила попробовать новинку – пасту с вялеными томатами. Пасту я люблю, вяленые томаты обожаю, проблем не должно было возникнуть. Но почему-то томаты оказались странными – какими-то слишком кислыми, не такими на вкус по сравнению с теми, что я до этого пробовала.
– Ну так отнеси им обратно, попроси заменить, – сказала мне коллега в ответ на моё мнение о томатах.
Как же это можно отнести? Блюдо же не испорчено. В ресторане мне, скорее всего, заменят, но мою целую тарелку пасты им придётся выбросить. А мы с этой пастой уже подружились, и какие-то кислые томаты не станут причиной нашей разлуки. Никогда не смогу понять людей, выбрасывающих неиспорченную еду.
Сейчас иной раз, возвращаясь домой из магазина через дворы, я ловлю себя на мысли, как же много вокруг детских площадок, есть практически в каждом дворе. В моём детстве такого не было, и сейчас иногда, когда рядом никого нет, я могу покачаться на качелях, чтобы почувствовать себя снова маленькой. Главное – не попасться на глаза какой-нибудь суровой мамаше, что начнёт пилить меня за порчу имущества. Подумаешь, что я вешу, как упитанный подросток, и явно не сломаю качели, но логика у таких мамаш отсутствует.
Из летних развлечений у меня в детстве было лазание по деревьям, игры с мячом, скакалкой и тому подобное, ну а зимой – игры в снежки и постройки замков в сугробах. Хотя бы в этом современным детям наше поколение не уступало. Но была одна забава, которая доступна не всем – прыжки по гаражам. Сейчас ансамбль из гаражей уже встретишь не так часто, даже скорее редко. Большинство из них уже снесены, да и те, что остались, находятся в спальных районах и на окраинах. Тогда же рядом с моим домом в округе располагалось сразу несколько групп гаражей, как будто это была неотъемлемая часть жилья. Однажды мы с папой шли как раз мимо таких гаражей домой. Дело было зимой, стоял морозец, я была укутана в болоньевые штаны и могла без зазрения совести возиться в снегу, не рискуя промокнуть. Светило солнце, и идти домой совершенно не хотелось. Тогда папа посмотрел на меня, видимо, оценивая мои возможности, и предложил походить по крышам гаражей. Я, разумеется, согласилась. Пострадать я вряд ли могла, со всех сторон гаражи увязли в сугробах, и даже если бы я упала, то прямо в снег. Мы забрались с папой на гараж и стали ходить с одного на другой, а потом и прыгать. Было чувство, что я нахожусь в мультфильме о Карлсоне, и подо мной не гараж, а высотный дом, но страшно не было, я знала, что папа меня поймает. Придя домой весёлыми и розовощёкими, маме мы, конечно, ничего не сказали, она бы гаражную инициативу не одобрила. Мамы, они такие.
