Ваганов усмехнулся:
- Оригинал ты, Гриша.
Ланев теперь не отставал от Захара ни на шаг. Он даже не взглянул в сторону своего прежнего владыки - Берга, который тоже пришел на чай и беседовал сейчас с офицерами у окна, как обычно независимо задирая голову.
Полковник Кандыбин, замполит Ячменев и майор Вахрамеев пришли торжественные, до глянца выбритые, надушенные.
- Садитесь, товарищи офицеры! - пригласил Кандыбин. - Принесите, пожалуйста, чайку.
Появились горячие, фыркающие паром большие солдатские чайники. Ячменев тихо сказал:
- Надо бы самовары зеркальные.
- Разбогатеем - заведем, - отозвался Кандыбин.
Ланев потянулся к уху Ваганова, зашептал:
- Я видел в одном американском фильме, как русские офицеры водку из самоваров дуют...
Ваганов с уничтожающим сожалением посмотрел на Ланева:
- Кто про что, а коза все про капусту.
Заваркой занимался Ячменев. Он ополоснул чайнички горячей водой, пояснил:
- Чтобы нагрелись.
Потом насыпал сухой чай, залил его кипятком. Подождав немного, отлил полстакана густой, как йод, заварки и, приподняв крышку, вылил ее обратно в чайник.
- Не могу объяснить смысл происходящего при этой операции, но знаю точно, после того как вернешь заварку в чайник, она приобретает особый вкус и аромат.
Ячменев, продолжая возиться с чайником, рассказывал:
- Приехал один иностранный журналист в Туркмению. Ну туркмены его, конечно, на обеде и чайком угостили. Увидел иностранец, как заварку в пиалу налили и, покрутив, опять в чайник опрокинули, - очень поразился. Возвратясь в свою страну, корреспондент всем рассказывал: в Туркмении так мало воды, что даже воду, которой моют посуду, не выплескивают, а пьют...
Все рассмеялись.
Когда чай был разлит, заговорил Кандыбин:
- Так вот, друзья, не кажется ли вам, что любой из вас пытается открыть Америку заново?
Такая постановка вопроса сразу же заинтересовала офицеров. А Кандыбин стал развивать эту мысль:
- Каждый молодой офицер проделывает тот же путь, которым в свое время шли к зрелости мы. Спотыкаясь о те же кочки, повторяя порой те же ошибки, вы набираетесь опыта и лет через пять наконец становитесь настоящими офицерами. А нельзя ли ускорить этот процесс? Зачем ждать так долго? Воспользуйтесь нашим опытом. Мы, не таясь, все вам передадим с превеликим удовольствием. Берите! Освойте и двигайтесь дальше. Как наше поколение оказалось по своей подготовке грамотнее командиров периода гражданской войны, так и вы должны быть на две головы выше нас.
Готовясь к сегодняшнему разговору, командир полка вспомнил свои размышления, беседы с Ячменевым и рекомендации партбюро, касающиеся молодых офицеров.
- Я вспоминаю себя. Окончил училище. Экзамены сдал прилично. Казалось, все знаю. Думал: приеду в полк, скомандую - взвод туда, взвод сюда, и готово... Но когда стал я первый раз перед строем взвода, когда посмотрел на подчиненных, что-то задрожало в груди, ослабли поджилки в коленях. Страшно сделалось, вдруг подам команду, а голос сорвется на петушиную фистулу. Бывало у вас такое ощущение?
- Было, товарищ полковник! - весело ответили с разных сторон.
- Ну а задумывались вы, отчего это происходит?
- Уверенности нет. Не привыкли к офицерскому званию, - сказал Золотницкий.
- Фитилей от начальства еще не получали. Когда вставят, злей будешь, сказал Ланев.
Многие засмеялись.
- А по-моему, дело вот в чем, - продолжал командир полка. - Кроме звания и должности, нужно еще и такое качество, которое называется официальным, строгим словом - авторитет. Бывает в жизни так - одного слушаются с первого слова, за ним люди готовы идти куда угодно, а другого не уважают, подчиняются только потому, что дисциплина велит. Значит, у одного есть авторитет, а у другого нет. Что же делать - угождать подчиненным, быть добрым дядей, чтобы тебя любили?
- Угождать нельзя, - сказал Ваганов, - это поведет к панибратству.
- Но и прислушиваться к настроению людей тоже нужно, - быстро вставил Анастасьев и покраснел, потому что все посмотрели в его сторону.
- Для того чтобы дать исчерпывающий ответ, я расскажу вам о моем первом командире взвода, - предложил Кандыбин. - Вы послушайте и постарайтесь сделать вывод сами. Поступил я в училище. Служба казалась интересной. Но прошло два-три месяца, юношеское любопытство насытилось. Начались повторения, одни и те же строевые приемы, марш-броски, физзарядки. Жизнь сделалась скучной, однообразной... Я да и другие курсанты загрустили. Трудности давали себя чувствовать все больше и больше.
А наш командир как будто этого и не замечал, с каждым днем становился все придирчивее. Его фамилия была Кобец, а мы прозвали его Кобчик. Он ни в чем не давал спуску. Бывало, на занятиях по тактике целый день окапывание, перебежки, атаки; жара, пыль, обмундирование пропиталось потом. Построимся для возвращения домой, а Кобчик прижимает: "Вяло оружие взяли на плечо! Повторим!" "Ну зачем здесь четкость ружейного приема? Будет строевая, тогда и требуй!" - думал я. А он так во всем. Гнет свое и будто не замечает, что мы живые люди, а не автоматы.
Трудно складывались наши отношения с командиром. Порой казалось, предел нашей покорности наступил, вот-вот порвется последняя нить и кто-нибудь откажется повиноваться. Если бы в это время спросили, пользуется ли наш командир авторитетом, ответ был бы отрицательный. Скажу прямо, недолюбливали мы лейтенанта. И все же окончательно невзлюбить не могли. Недоставало чего-то для этого. Чего именно, я понял гораздо позже. Дело оказалось вот в чем. Все, что требовал от нас Кобец, не выходило за рамки положенного. И сам он эти требования соблюдал образцово. Ну как на него обижаться, если он выйдет к спортивному снаряду и работает безукоризненно?! На занятиях по рукопашному бою залюбуешься его ловкостью. На марш-броске всегда впереди, и нет на лице признаков усталости. Посмотришь на него, внешний вид блестящий - красавец наш Кобчик, да и только! На плакате картинка выглядит хуже. Вот если бы он был чуточку помягче... Причем каждому из нас казалось, что именно к нему Кобеи особенно придирчив.
Требовательность нашего лейтенанта скоро принесла плоды: взвод стал лучшим в училище, мы уверенно сдавали экзамены и зачеты. К нам все относились с уважением. Взводу выделили лучший ряд в клубе. Курсанты из других подразделений, которые прежде над нами подтрунивали: "Дает вам Кобчик жизни!", теперь смотрели с завистью. Они стали понимать, что Кобец делает из нас настоящих командиров.
Наряду с требовательностью лейтенант очень ревностно заботился о нас. Выяснилось, что он знал о каждом абсолютно все. Попадешь иногда на "душеспасительную" беседу и просто поражаешься, откуда ему известны имена родителей, чем ты увлекался в школе, с какой девушкой дружишь, какие читаешь книги.
