6 сентября патруль дервишей перерезал телеграфный провод, и это был первый знак того, что враг близко. 10 сентября сирдар узнал, что Керма хорошо укреплена. 15 сентября египетский кавалерийский отряд наткнулся на разъезд дервишей, и произошло первое столкновение. 18 сентября египтяне подошли к Сардеку. Бишара продолжал удерживать свои позиции в Керме, казалось, что сражение близится. Было решено начать атаку Кермы на рассвете. С первыми лучами солнца армия начала движение, и когда поднялось солнце, то от открывшегося зрелища захватило дух — кругом двигались сотни людей и артиллерия, справа стояли корабли. Солдаты собрались с силами перед предстоящим боем. Но как только на горизонте появились деревня и [210] форт Керма, по рядам пробежал слух, что они пусты. Когда войска подошли к Керме, стало ясно, что дервиши покинули ее. Лишь мощное укрепление из глины говорило о том, что здесь недавно был Бишара. Так куда же он ушел?
В полумиле к югу, на противоположном берегу реки находилась длинная линия окопов и стен с проделанными в них бойницами. Фланги этого оборонительного сооружения упирались в глубокие болота, раскинувшиеся к северу и югу от Хафира. Небольшой пароход, несколько гайссас и других лодок бросили якорь у берега, чтобы произвести разведку. Сознавая свою слабость, благоразумный эмир ловко переправил отряды через реку, отделив себя от гибели широким водяным потоком.
Ширина обороны дервишей достигала полумили. Приблизившись к северному ее краю, египетские корабли открыли огонь из всех орудий, поражая укрепления противника и поднимая тучи пыли и каменных осколков. Дервиши, как это потом неоднократно случалось, вызывали восхищение противника своей храбростью. Воодушевленные прибытием из Омдурмана тысячи джехайда и пятисот копьеносцев под командованием Абдель Баки, артиллеристы дервишей встали к своим орудиям, а стрелки заняли позиции в окопах и, несмотря на тяжесть своего положения, открыли огонь.
Корабли продолжали медленно приближаться, борясь с течением. Когда они подошли к Хафиру, где русло сужалось до шестисот ярдов, по ним открыли огонь орудия умело замаскированных батарей. По кораблям вели прицельный огонь стрелки, укрывшиеся в глубоких ямах у самого края воды и спрятавшиеся в ветвях деревьев. Последние держали под обстрелом палубы кораблей, бронированные щиты практически не обеспечивали никакой защиты. Летящие пули вспенили воду вокруг кораблей, барабанили по бортам, и в тех местах, где отсутствовала броня, пробивали их. Огонь был настолько плотным, что возникли сомнения, стоит ли продолжать обстрел. «Тамай» повернул назад и отплыл вниз по течению к ставке сирдара. Остальные корабли не двинулись с места и продолжили бомбардировку позиций дервишей. «Тамай» вскоре вернулся на свое место и, двигаясь против течения, принял активное участие в обстреле. [211]
Зрелище, которое открывалось солдатам, было поистине захватывающим. За полосой реки, на фоне освещенного ярким солнцем голубого неба отчетливо просматривались позиции противника. За линией окопов, у глиняных домишек и укрытий, виднелись крепкие фигуры одетых в джиббу солдат. Еще дальше за ними, на равнине, совершали маневры кавалерийские отряды, солнечный свет, отражавшийся на остриях их широких копий, слепил глаза. У самого Нила верхушки пальм были усеяны дерзкими стрелками, их позиции можно было легко обнаружить по струйкам дыма или когда маленькая фигурка, как подстреленная птица, падала на землю. Вода вокруг шедших против течения и испускавших большие клубы дыма кораблей кипела от падавших пуль и снарядов. Флотилия снова подошла к узкому месту, наблюдавшие за ней с суши солдаты снова затаили дыхание, и снова двигавшаяся первой «Метемма» повернула назад и под радостные крики арабов устремилась к безопасному месту. Стало ясно, что корабли не смогут пройти здесь.
Обстрел длился два с половиной часа, и сирдар понял, что его флотилия не сможет подавить сопротивление дервишей. Он отдал приказ Де Ружемонту, принявшему командование после того, как Коллвиль был ранен, пройти на полном ходу мимо укреплений, не пытаясь их разрушить, и продолжить движение к Донголе. Для прикрытия кораблей три артиллерийские батареи под командованием майора Парсонса были размещены на болотистом острове Артагаша, в это время года соединенного отмелью с правым берегом Нила. В то же самое время три пехотных батальона выдвинулись вперед и заняли позиции напротив укреплений дервишей. В 9 часов утра восемнадцать пушек начали обстрел укреплений противника, растянувшихся на 1200 ярдов. В тот же момент пехота и ракетные подразделения открыли огонь по верхушкам пальм. Артиллерия заставила замолчать три из пяти пушек дервишей и потопила маленький пароход «Тахра», а пехота уничтожила огневые позиции на деревьях. Используя возникшее преимущество, в десять часов корабли флотилии, выстроившись в ряд, начали движение вверх по реке и, несмотря на яростное сопротивление арабов, прошли мимо укреплений и устремились к Донголе. После этого можно было сказать, что сражение закончено. [212]
Неизвестно, отступил бы Бишара, если бы не боялся оказаться отрезанным. По-видимому, он считал, что сирдар по правому берегу Нила пойдет к Донголе и переправится к ней под прикрытием кораблей. Как и многие другие мусульманские военачальники, Бишара всегда заботился об отступлении, тем более тогда, когда ему противостояли превосходящие силы противника. Но, за исключением этой чисто военной причины для отступления, имелась и другая, более конкретная. Все принадлежащие Бишаре запасы зерна находились на гайссасах, стоявших на якоре у западного берега. Артиллерийский и пулеметный огонь с острова Артагаша перекрывал подходы к лодкам. Ночью голодные дервиши несколько раз пытались добраться до своих запасов; но луна светила ярко, а артиллеристы были начеку. Все атаки дервишей были отбиты. К утру они оставили Хафир и отошли к Донголе.
Вад Бишара напрасно беспокоился о путях своего отхода. Сирдар не мог продолжить наступление на Донголу, оставив у себя в тылу мощный вражеский отряд. Разделять армию и создавать группировку, которая должна была изолировать очаг сопротивления в Хафире, также было нецелесообразно. Но после того, как дервиши покинули свои укрепления, задача командования упростилась. Утром местные жители привели все арабские лодки к правому берегу реки и сообщили, что Бишара отступил к Донголе. Сирдар, избавившись от необходимости силой прокладывать себе путь к столице провинции, приказал солдатам начать переправу на противоположный берег.
Потери были невелики, они составили четырнадцать человек — меньше чем одна тысячная от общей численности армии. Тем не менее эта бескровная стычка стала гордо именоваться «Сражением при Хафире». В официальных донесениях она обозначалась как бой. Ее величество королева и хедив направили сирдару поздравительные телеграммы. Была отчеканена памятная медаль. Новейшая военная история не знает более легких побед, чем та, которая была одержана при Хафире.
