балеты, а также возобновляли знаменитые работы таких хореографов XX века, как Аштон, Курт Йосс, Мясин, Нижинский, Роббинс и Фокин.
В марте 1979 года на Бродвее был показан балет Джоффри «Памяти Дягилева», созданный по случаю пятидесятилетней годовщины его смерти. Это была идея Рудольфа Нуреева – он хотел станцевать в один вечер три роли, прославленные Нижинским. Подобно Баланчину, Роберт Джоффри всегда возражал против приглашенных звезд. Однако его труппа испытывала сильный недостаток в деньгах, а он знал, что Нуреев обеспечивает полный зал. Хотя Джоффри едва ли жаждал видеть своих танцовщиков оттесненными на задний план суперзвездой, он усердно изучал историю танца и разделял рвение Нуреева, а также его увлеченность балетами, имеющими важное историческое и художественное значение. Джоффри скончался 25 марта 1988 года от СПИДа в возрасте 57 лет. Но до сих пор оригинальные постановки его труппы привлекают зрителей всех возрастов.
Дягилев любил скандалы! И следом за «фавном» вышел необычный и шокирующий балет Игоря Стравинского «Весна священная». И эта премьера тоже оказалась шумной. У одних зрителей и критиков она вызвала яростное неприятие, у других – столь же яростный восторг. Тогда, в 1913-м, на Елисейских Полях «Весна священная» прошла всего шесть раз, но тем не менее осталась одним из любимых балетов Дягилева. По свидетельству Николая Рериха, он считал, что публика еще оценит эту постановку, и говорил: «Вот это настоящая победа! Пускай себе свистят и беснуются! Внутренне они уже чувствуют ценность, и свистит только условная маска. Увидите следствия».
Рерих писал: «Я помню, как во время первого представления публика свистела и кричала так, что ничего нельзя было услышать. Кто знает, может быть, в этот самый момент люди находились в состоянии внутренней экзальтации и выражали свои чувства, как самые примитивные из племен».
Дягилев оказался прав: не признанная поначалу «Весна Священная» стала одним из 27 музыкальных произведений, которые «Вояджер» унес за пределы нашей Солнечной системы для внеземных цивилизаций.
В основу балета лег сон Стравинского, в котором он увидел древний ритуал – молодая девушка в окружении старцев танцует до изнеможения, чтобы пробудить весну, и погибает. Художник Николай Рерих создал декорации и костюмы к балету.
В 1959 году «Весну священную» восстановил Морис Бежар, а главную мужскую партию исполнил Хорхе Донн – великолепный аргентинский танцовщик, к сожалению, как и Нуреев, очень рано умерший от СПИДа.
В 1971 году в этом балете начал танцевать Нуреев. Но критики восприняли его интерпретацию без восторга. «Танцевальные сезоны» откровенно издевались над артистом, высмеивая его преувеличенную мимику – выпученные глаза, кривящийся рот, словно у актера немого кино. А вот насчет танца даже самый едкий журналист не посмел сказать ничего плохого. Танец был замечателен.
В 1971 году в Брюсселе Донн с Нуреевым танцевали в «Весне» попеременно, а потом Нуреев отошел в сторону.
«Странствующий подмастерье»
Нуреев продолжил сотрудничать с Бежаром, хотя характерами они плохо сходились. Бежар вспоминал: «…У Рудольфа никогда не было времени, чтобы репетировать. „No time“, – говорил он мне. Ему надо было все делать быстро, очень быстро, и все попробовать. В этом он был как нимфоман».
Морис Бежар стал еще одним из величайших хореографов XX века, с которыми судьба свела Рудольфа Нуреева. Он тоже начинал с классического балета (родители отдали болезненного мальчика в студию для поправки здоровья), но потом заинтересовался самыми разными хореографическими школами. Без сомнения, Бежар был новатором в балете!
Его отношения с Нуреевым оставляли желать лучшего. Общие знакомые вспоминали, что Рудольф завидовал таланту хореографа, а Морис завидовал таланту танцовщика. Они часто ссорились, и под конец перешли к открытой войне, в которую оказалась вовлечена и пресса. Но несмотря на это вплоть до 1990 года Нуреев продолжал выступать в балетах Бежара.
Самым знаменитым балетом Мориса Бежара с участием Рудольфа Нуреева стали «Песни странствующего подмастерья» на музыку Густава Малера.
В 1884 году молодой и не слишком известный Малер работал в городе Касселе. Он влюбился – отчаянно и безнадежно. Своей недостижимой любви он посвятил музыкальный цикл, названный «Песни странствующего подмастерья». «Я написал цикл песен, все они посвящены ей. Она их не знает. Да и что они могут ей сказать, кроме того, о чем ей уже известно?.. Песни задуманы так, будто странствующий подмастерье, настигнутый злой судьбой, выходит в широкий мир и бредет куда глаза глядят» – так он сам описывал свое творение.
Произведение это тесно связано с традициями немецкого романтизма. Состоит оно из трех песен, исполняемых мужским голосом на простой мотив а капелла, и финала. В мелодии чередуются размышления, гимн радостям жизни, горе, радость и, наконец, примирение с судьбой, то есть этапы жизни человека. В этом балете вообще нет привычных зрителю порхающих балерин, все внимание сосредоточено именно на мужском танце. Хореография очень строгая. Костюмы простые. Персонажей двое: Подмастерье и Судьба. Человек стремится к счастью, к свободе, а Судьба неумолимо увлекает его к смерти.
23 октября 1990 года Нуреев танцевал Подмастерье последний раз. Его тело, пораженное неизлечимой болезнью, уже не подчинялось ему, как прежде. Партию Судьбы исполнял Патрик Дюпон – после ухода Нуреева он возглавит Гранд-опера.
Кроме Нуреева в «Песнях» танцевали Хорхе Донн и Паоло Бартолуцци. Оба они умерли от СПИДа примерно тогда же, когда и Нуреев. Морис Бежар тяжело переживал этот удар. Оплакав последнего из своих любимых исполнителей, он вообще запретил ставить этот спектакль, дав разрешение лишь один раз – на гала-концерте в десятилетие смерти Нуреева. Сам Морис Бежар дожил до восьмидесяти лет и скончался в 2007 году в одной из больниц в Швейцарии.
Судьба подарила Нурееву встречи с выдающимися балетмейстерами XX века. Многие из них специально для него создавали балеты – великие балеты. Хотя начало той цепочки удивительных знакомств было не слишком обнадеживающим.
В Нью-Йорке Нуреев познакомился с Джорджем Баланчиным (Георгием Баланчивадзе), начинавшим свою блестящую карьеру в труппе Дягилева. В балетную школу при Мариинке он поступил в 1913 году, а окончил ее уже после революции, после чего еще год занимался в консерватории. Во время поездки на гастроли в Германию в 1924 году Баланчивадзе вместе с несколькими другими советскими танцовщиками решил остаться в Европе и вскоре оказался в Париже, где получил приглашение от Сергея Дягилева на место хореографа в Русском балете. Именно по совету Дягилева танцор адаптировал свое имя на западный манер – Джордж Баланчин.
Вскоре Баланчин стал балетмейстером Русского балета, и в течение 1924–1929 годов (до смерти Дягилева) поставил девять крупных балетов
