Ознакомительная версия.
Всемирный съезд физиков
Во время нашего пребывания в Париже там проходило несколько всемирных съездов. Цингер, Плотников и я записались членами съезда физиков. На него с докладом о давлении света на твёрдые тела прибыл и П. Н. Лебедев. На съезде были супруги Кюри, и их доклад об открытии ими радия, который они делали в громадной аудитории в Jardin des plantes, произвёл потрясающее впечатление. Казалось, что закон сохранения энергии потерпел крушение. Докладывал сам Пьер Кюри, а его жена Мария Кюри (урождённая Склодовская) показывала опыты: свечение экрана, ионизацию воздуха. К этому времени у них имелся уже довольно большой препарат радия. Кюри рассказывал, что коробочка, в которой находится их препарат, поглощая излучение радия, всё время имеет температуру на три градуса выше комнатной. Всё это тогда казалось совершенно непонятным. Теперь-то всё благополучно разъяснилось{167}.
Был я и на общем собрании съезда, когда, кто-то из крупных физиков-французов делал обзорный доклад о работах в этой области. Был на заседании в Сорбонне, где Липпман рассказывал о своей цветной фотографии и показывал снимки необыкновенно яркие. Был на заседании, на котором В. Томсон выступал с докладом о строении атома. Слушали мы выступление и Петра Николаевича Лебедева.
Между прочим, с Лебедевым на съезде произошёл комичный случай. Он выступал на французском языке, но владел им не совсем свободно. Очень хорошо подготовив сам текст доклада, при изложении его он употребил вместо слова densite (плотность) слово grasste, что означает не плотность, а беременность. Слушатели немного посмеялись, но допущенная неточность, конечно, не испортила общего впечатления от доклада. Лебедев имел на съезде громадный успех. Его работа о световом давлении сделала его всемирно известным учёным. Благодаря ей он был избран почётным членом Лондонской Королевской Академии. Такой чести из русских учёных до него был удостоен только Д. И. Менделеев.
Президент Лубе устроил в саду дворца на Елисейских Полях приём членов всех проходивших в Париже съездов. Сам Лубе ходил по саду в окружении выдающихся учёных и инженеров.
Среди членов различных съездов были и члены международного студенческого съезда{168}: немцы в своих корпоративных венгерках и шапочках, особенно выделявшиеся испанские студенты в чёрных бархатных беретах и больших белых плащах. Однако ни одного студента в русской студенческой форме я не встретил{169}. Сам я о том, что проходил такой съезд, узнал только в конце на общем приёме. Да к тому же и студенческой формы с собой не брал.
Мы получили пригласительные билеты на приём к принцу Бонапарту (кажется, Луи). Он жил в собственном роскошном доме-дворце, где и состоялся приём. Принц слыл большим любителем науки и, говорят, мечтал сделаться академиком, хотя особых оснований к этому не имел – сколько я знаю, академиком он так и не стал.
Присутствовали здесь только члены съезда физиков. На роскошной лестнице, устланной коврами и уставленной живыми растениями, прибывающих встречал секретарь – спрашивал фамилию и откуда прибыл, затем провожал до верха, где стоял сам принц и приветствовал представляемых. В залах дворца демонстрировались самые разнообразные эксперименты. Между прочим, стояла машина Линде{170}, и беспрерывно получался жидкий воздух, который был ещё в новинку. Тут было много смеха: экспериментаторы, не жалея жидкого воздуха, поливали им публику и показывали самые разнообразные и забавные опыты. Сидел в одном из залов какой-то католический монах с построенной им машиной для получения сложения колебаний, так сказать, графический интеграмер. По заданию публики он одним движением получал самые сложные кривые. Тут же были и супруги Кюри, но на этот раз радий они показывали только избранным. Помню, как они сопровождали патриарха физики Вильяма Томсона и отдельно для него в тёмной комнате показывали опыты с радием. Томсон был уже очень стар, так что всем приходилось за ним постоянно ухаживать.
Большинство мужчин на приёме были во фраках, но иностранцам разрешались визитки и смокинги. Моя визитка с белым жилетом и цилиндр в руках представляли довольно торжественное одеяние и, во всяком случае, никого не шокировали.
Закончился съезд. Выставка была достаточно изучена, общее впечатление от Парижа получено. Пора и возвращаться. Но папа, ещё в Москве, настоятельно мне рекомендовал совершить поездку в Гранвиль – городок на берегу Ла-Манша, и Mont St. Michel – скалу с небольшим поселением и замком на громадном пляже в Бретани. Цингер также заинтересовался поездкой, и мы, оставив наших спутников в пансионе, выехали утром по железной дороге и днём уже достигли берега Ла-Манш. Гранвиль – глубокая провинция. После Парижа было очень приятно видеть жителей в сабо – деревянных башмаках. Я не помню, чтобы на улицах, кроме пешеходов, что-нибудь двигалось. Об автомобилях тогда не велись даже разговоры, в Париже, например, все ездили в каретах и извозчичьих колясках, а в Гранвиле и извозчиков я что-то не заметил. Этот город известен как дешёвый курорт. Купаются здесь во время прилива, так как при отливе океан уходит от города километра на два. У меня с собой был хороший купальный костюм, без которого в Европе купаться нельзя, Цингер же взял себе костюм на прокат, и мы с увлечением купались.
Однажды, надев купальные башмаки и засучив штаны, я один отправился при очередном отливе к краю воды. Шёл я, шёл, вокруг стало совсем тихо, городок и пляж остались далеко позади – мне стало как-то не по себе. Когда же я дошёл до воды и тут заметил, что океан уже наступает, меня просто охватил ужас. Я развернулся и почти бегом стал удирать от прилива. Опасности, правда, не было, ведь прилив продолжается почти 6 часов, а до берега – километра полтора-два. Но могут быть обстоятельства, которые кончаются весьма плачевно, если вода по низинам опередит пешехода.
С Цингером заглянули мы в казино на берегу пляжа. Там была рулетка – раскручивают семь маленьких игрушечных лошадок на рычажках с общей осью вращения. Публика ставит мелкие деньги на одну из лошадок, выигрывает тот, чья лошадка после остановки всех других оказывается впереди. За короткое время я проиграл 5 франков и остановился. Но Александр Васильевич увлёкся и проигрывал всё больше и больше. Служащий казино, заметив способность Цингера проигрывать, стал предлагать ему перейти в другое помещение, где играли на золото. Александр Васильевич уже готов был поискать там счастья, но я проявил твёрдость характера – не пустил его.
Из Гранвиля в омнибусе, запряжённом лошадьми, мы отправились в Mont St. Michel. Дорога шла по берегу моря. Вода здесь при отливе уходит очень далеко, говорят, километров на десять от берега, и скала с замком два раза в сутки делается островом.
Ознакомительная версия.
