Самопоздравление следующего года он закончил словами:
Но верю, все-таки сумею еще одну взять высоту.
Что жизнь без взятия вершин?!
Всего-то шестьдесят один!
Затрудняюсь точно сказать, в чем и где черпал поэт Ал. Соболев силы, чтобы через год заявить:
,,.И сегодня, в день рожденья, нет покоя и в помине -в неослабном напряженье, все в движенье, все в движенье к дальней солнечной вершине.
Запись в его рабочей тетради: «Поэт должен стремиться к вершине, солнечной, поэтической. Реваз Магрсани».
Сам собой возникает вывод: «Бухенвальдский набат» Ал. Соболев своей поэтической вершиной не считал, значит, чувствовал в себе скрытые возможности для покорения новых творческих вершин, не менее заметных и значительных. А по творческим вершинам принято, как известно, судить о степени одаренности автора. Правда, в так называемое советское время это правило Ал. Соболева не касалось. Сам он выразил свое назначение в поэзии строчками, сочиненными также ко дню рождения:
...Спешу внести свою живую лепту в сокровищницу правды и добра...
Да будь моя мятежная строка оружьем благородному солдату, который нынче, завтра, напролом пойдет на схватку с тыщеглавым Злом.
Увы, он победит врага нескоро.
Так будь в бою тверда его рука,
Так будь ему оружьем и опорой на поле брани
и моя строка.
Как и у любого, живущего на Земле, признается поэт, у него:
...бывают и вьюги, и зыби, и качка, есть хвори и горе, беда и забота... -
земные состояния человека. Худо ограничить ими свой мир, и поэт продолжает:
...но я - на просторе, со мною - природа, она меня быть человеком венчала, и с нею мне быть без конца и начала...
Как понимать — «без конца и начала»?
Нет, я навеки не исчезну, смерть надо мною не вольна...
Я утверждаю это с верой, не потому, что я велик.
Еще до мезозойской эры звучал в природе мой язык в громах небесных и прибоях, в набегах бури и в тиши.
Земля и небо голубое - родители моей души...
И если, не дай Бог, взорвется родная матушка-Земля и в тот трагичный миг под солнцем не оборвется жизнь моя: не человеком и не птицей в пространстве путь продолжу свой - летящей крохотной частицей, неистребимой и живой.
Продолжу рассказы о днях рождения поэта, отмечаемых им стихами-раздумьями. И то, что скажу сейчас, вероятно, вызовет недоверчивую улыбку: мне временами казалось, что любовь поэта и вечной природы, если об этом дозволено говорить языком человеческим, взаимна.
Быть может, это совпаденье, в чем тут секрет - мне невдомек: почти всегда в мой день рожденья бывает солнечный денек.
Еще вчера гуляли тучи, не август - осень на дворе.
А нынче будто маг могучий очистил небо на заре.
И наяву, не в чудной сказке, в сиянье радостного дня раскрылись снова лета краски - все для меня, все для меня
и для моей котёнки тоже.
Прошу тебя, на всем пути сияй нам чаще, если можешь, свети нам, солнышко, свети!
Можно верить, можно сомневаться, но солнечная погода в дни рождения поэта - не вымысел, не игра воображения, а самая неприкрашенная быль. Не раз бывало так: накануне дня его рождения по небу медленно, хмуро ползли низкие пухлые облака свинцового цвета - циклон, похоже, затяжной. Но утром следующего дня на горизонте таяли поредевшие остатки дождевых облаков и наступал праздник солнца, праздник света в подарок новорожденному.
По давней и неизменяемой нашей с ним традиции - праздновать дни рождения Александра Владимировича в лесу или за Окой - мы отправлялись на многочасовую прогулку.
Под августовским небом светло-синим, с единственною - другом и женой, в красе волшебной, тишине лесной, я праздновал сегодня день рожденья... Попробуйте, какое наслажденье!
Мы оставались в лесу долго, пока лучи уже склонявшегося к закату солнца не проникали далеко в глубь леса, окрашивая стволы деревьев в золотистый цвет. Прекрасен в эту пору уходящего дня пронизанный менее яркими солнечными лучами притихший лес - он являл собой словно охватившее все вокруг умиротворение, сосредоточенность, предчувствие дремоты. Задумчивость...
Утро очередного дня напоминало утро позавчерашнее. «Окошко» солнца и света, праздничной радости как будто закрывалось, и циклон, после однодневного перерыва, продолжал свой далекий путь.
Подобные чудеса - ну как их назвать иначе? - повторялись много раз и побудили поэта рассказать в конце концов о такой трогательной милости природы. Щедро ею украшенные, в чем-то разные, но неизменно одинаковые волнующе очаровательным общением с ней, дни рождения надолго оставались светлыми, счастливыми воспоминаниями. И теперь, много лет спустя, я с удовлетворением говорю: как хорошо, что не соблазнялся мой мудрый супруг, истинный друг и дитя природы, ни ресторанными, ни домашними застольями — предпочитал первозданное, чистое, естественное, без тени фальши. И, открывая природе свою душу, каждый раз был вознагражден ею сторицей, получая в дни рождения от нее подарки, которые невозможно купить ни за какие деньги.
Один раз, в лесу, прямо из-под наших ног - мы неторопливо шли, вполголоса перебрасываясь словами, так как оба считали кощунственным нарушать лесную тишь, - взметнулась довольно крупная птица величиной с галку с коричневожелтым оперением. На высоте примерно трех метров она «зависла» над нами, махая крыльями. Мы замерли на месте и стали глазами перебирать каждый клочок травы около кустов поблизости. И что же? Меньше чем в двух шагах увидели распластавшегося среди примятых стеблей и листьев почти оперившегося, уже довольно большого птенца. Он отлично замаскировался! Различить его можно было, изучая буквально каждый кусочек такого же пестрого, как и он, окружения. Ребенок!.. Мама волновалась!.. Мы осторожно отступили на несколько шагов и поспешили уйти от колыбели... Сколько стоит такой подарок?..
В другой раз, на берегу Оки, увидели картину, которой до сих пор не могу дать объяснение: на много метров впереди, на тропинке, по которой мы шли вдоль берега, стояла галка (я отлично знаю эту птицу по ее оперению, светло-серому воротничку с белой каемочкой) и кормила, каждый раз привставая «на цыпочки»... грачонка! Птенец был чуть ли не вдвое больше «мамы», хлопал крыльями, кричал, раскрывая весьма емкий клюв, куда «мама» с готовностью что-то засовывала. Мы остановились... С минуту наблюдали удивительное представление, подаренное природой, пока галка не поднялась в воздух, увлекая за собой грачонка... Не подарок? Конечно, подарок! Смешной, редкостный, необъяснимый... Дорогой? Бесценный! Правда, такой не наденешь на себя, не похвалишься, чтоб позавидовали. Но ведь каждому свое.
