Здороваясь с ним, Иван Девотченко недовольно проворчал:
— Ну ее, эту авиацию. Лучше пойдем пешком.
— Возможно, так и случится, — ответил ему товарищ, назвавшийся Леонидом.
— Как это? — удивился Иван.
— Если не удастся улететь, придется быть готовыми к переходу сухопутной границы в Пиренеях. До приграничной зоны вас подбросят на машине. А там ночью с проводником пойдете горными тропами. Пока же наберитесь терпения и ждите, — посоветовал Леонид летчикам.
Евгений и Никита отправились погулять по городу. Над готическими крышами Тулузы разливался мягкий свет луны. В табачной лавке они купили несколько пачек сигарет. Обратно возвращались не спеша.
У гостиницы прогуливались, оживленно беседуя, Девотченко и Леонид. Едва Евгений и Никита подошли к ним, как из-за угла, размахивая пачками газет, с громким криком выскочили несколько мальчишек.
— Сенсация! — звонкими голосами оповещали они. — Покупайте вечерний выпуск. Сенсация! В районе Мадрида красный истребитель ночью сбил бомбардировщик национальных сил Испании[21]. Красный пилот Карло Картехон отказался давать интервью. Сенсация! Ночью сбит самолет. В живых остался только один член экипажа. Он взят в плен…
— Это уже интересно, — проговорил Леонид, покупая несколько экземпляров газеты.
Узнав, о чем идет речь, Девотченко заволновался:
— Дай-ка мне пару, — попросил он Леонида. — Может быть, встречу испанца. Наверное, ему будет приятно получить экземпляр газеты, где рассказывается о его победе.
В этот вечер летчики долго не ложились спать, обсуждая новость. Кто-кто, а они хорошо понимали, как трудно ночью найти и сбить вражеский бомбардировщик.
Вспомнили оставшихся в Париже друзей.
— Интересно, удалось Шуре договориться о переброске наших ребят?
Они и не подозревали, что те спокойно спят в Барселоне…
В ожидании прошли еще одни сутки.
Поздно вечером 28 июля в номер гостиницы забарабанил Никита Сюсюкалов.
— Что, завтра летим? — спросил его Евгений.
Никита был взволнован. В руке он держал свернутую в трубку газету.
— Еще один самолет сбит!
— Чей? Где? — не понял Степанов.
— Ночью в районе Мадрида. Только пилот другой — Родриго Матеу[22]. Газетчики так орут на улице, словно каждый из них выиграл в лотерее. А перевел мне с французского швейцар-поляк.
— Пока мы туда доберемся, они, пожалуй, нам и фашистов не оставят, — проворчал проснувшийся Девотченко. — Две ночи — два «юнкерса». Неплохо, а?
Ночью Евгений спал мало. Девотченко совсем не спал и все время курил. Когда рассвело, Иван вышел на балкон.
— Ну что ты топаешь, как слон? — рассердился Степанов. — Спать не даешь.
Иван добродушно засмеялся:
— Ты чего на мне злость срываешь? Вот пойду и украду самолет на аэродроме да и дуну через Пиренеи, а ты тут лежи, переживай.
— Замучился я, Иван. Едем-едем, никак до места не доедем, — пожаловался Евгений.
— Терпи казак, атаманом будешь, — вздохнул Девотченко.
Ивану не пришлось приводить в исполнение свою угрозу. На четвертые сутки их вынужденного пребывания в Тулузе летчиков предупредили, что будет самолет.
Они пошли завтракать в ресторан аэропорта. Небольшой уютный зал, отделанный серым мрамором, был почти пуст. Тихо играла радиола. Летчики заняли столик у широкого окна, через которое было хорошо видно летное поле.
Одетый в замшевую куртку мужчина, держа в руке незажженную сигарету, подошел к их столу. Девотченко надавил кнопку зажигалки. Прикуривая, француз медленно сказал по-русски:
— Ваш самолет взлетит через тридцать минут.
Он кивком головы указал на белый двухмоторный «потез» и небрежно пошел к выходу.
У Степанова пропала всякая охота есть, но под строгим взглядом Девотченко он сдержал себя. Время было, и они спокойно закончили завтрак.
Когда летчики спустились в зал ожидания, Евгений увидел нескольких пассажиров, с которыми они на «Кооперации» прибыли в Гавр. Но те и виду не подали, что когда-либо с ними встречались. Взяв чемоданы, летчики через вращающуюся дверь вышли на обсаженную цветами площадку. Там с газетой в руке прогуливался Леонид. Он улыбнулся им.
У крыла «потеза», скатывая в рулон моторные чехлы, возился пожилой бортмеханик. Оторвавшись от своего занятия, он окинул взглядом подошедших к самолету и махнул рукой:
— Салут, камарадас!
Евгений занял кресло поближе к кабине пилотов. Девотченко и Сюсюкалов устроились рядом на откидном диванчике. На пол грохнулся туго затянутый веревками брезентовый рулон. Хлопнула поставленная на стопоры дверь. Проходя между кресел, бортмеханик громко крикнул:
— Субида! Взлет!
Выбросив ком сизо-черного дыма, заработали двигатели.
Громыхая амортизационными стойками, видавший виды «потез» побежал по травяному покрову. В иллюминаторе кабины мелькнули француз в замшевой куртке и Леонид, стоявшие на открытой веранде ресторана.
Над переплетением железнодорожных путей и голубой лентой реки Гаронны самолет развернулся к Пиренеям. Евгений бросил прощальный взгляд на город:
«Хорошо сработали тулузские товарищи…»
Они летели уже час. Внизу раскинулись угрюмые, покрытые снегом горы. С большой высоты была видна отороченная седой линией прибоя лазурная полоса. Средиземное море! Девотченко и Сюсюкалов дремали. «Ну и спокойствие у них, чертей! Позавидовать можно», — смотря на своих попутчиков, думал взволнованный Евгений.
Прошло еще тридцать минут. Шум моторов начал постепенно стихать. «Потез» пошел на снижение. Евгений с интересом всматривался вниз: под крыльями самолета на берегу моря раскинулся огромный город, в центре которого возвышалась островерхая громада собора. Машина прошла над портом, обогнула гору с разбитым на ее склонах густым парком и игрушечной церковью. Это была Барселона.
«Потез» уже подруливал к зданию аэровокзала.
— Эста тодо комформэ! Все в порядке! — громко сказал бортмеханик, выходя из пилотской кабины.
Добровольцы уже подошли к двери, когда их окликнул командир самолета. Летчики обернулись. В центре пассажирской кабины стоял экипаж «потеза».
— Фелис бьяхэ! Счастливого пути! — испанцы вскинули сжатые кулаки.
— Спасибо, друзья!
Спустившись на землю, по укоренившейся годами привычке все трое посмотрели вверх. В солнечном небе кружились белые чайки. Вдали дымили трубы многочисленных заводов Барселоны. На горизонте темнели вершины Каталонских гор.
Евгений вдохнул влажный морской воздух.
— Здравствуй, Испания!
