Все эти действия людей в штатском невольно вызвали скопление народа, и какие-то лица кричали: «Евреи бунтуют! Гитлера на них нет, Сталина на них нет!!» Все это происходило на глазах милиции, которая не предпринимала никаких мер к обузданию хулиганов. Перед моими глазами предстал 1918 год, еврейские погромы на Украине, когда безнаказанно в домах еврейских семей выбивали окна и призывали к убийству евреев…»
Свидетели обвинения:
«В квартире № 28 нашего дома проживает гражданка Нудель, которая своим поведением позорит звание советского гражданина. Вывешивает на балконе антисоветские флаги и лозунги, делает клеветнические выкрики в адрес советского строя. В результате этого в доме создаются ненормальные условия для жизни. Просим принять решительные меры и оградить нас от гражданки Нудель».
«Меня ее поведение очень возмутило. Я считаю, что она не только нарушала общественный порядок, но и опозорила, вернее, бросила тень на своих соседей, и поэтому она должна понести наказание. Ее нужно судить за подобные провокации».
«Я считаю, что Нудель нужно строго наказать, а если бы это было в моей власти, то я предложила бы самую строгую меру наказания, так как таких людей нечего жалеть, они позорят наш народ и государство».
«ПОСТАНОВЛЕНИЕ.
Народный судья Волгоградского районного суда г. Москвы, проверив материалы предварительного расследования и находя достаточно оснований для рассмотрения дела в судебном заседании…
ПОСТАНОВИЛ
предать суду Нудель Иду Яковлевну…»
«Помню, мы тогда опаздывали на самолет: я уезжал в Израиль.
И она взяла такси, и в такси мы поехали в аэропорт.
Я спрашивал:
— Чем я могу вам помочь?
Она говорила:
— Ты ничем не можешь помочь. Делается достаточно, но в моем случае это все не помогает. Единственно, чем можешь помочь: пиши мне…
Отправил я ей письма четыре, наверно. Недавно получил двести девять лир возмещения, за то, что мои письма к ней не доходили…
Потом оборвалось. Все. Конец.
Последним пришло от нее письмо к сестре. В Израиль.
«Ребятки, мои дорогие! Я уже сообщала, — если предыдущее письмо прошло, — что я полна решимости пробиться к вам. Получится или нет — это уже не моя вина, лично я сделаю все, что в моих силах. Ждите меня, я пробьюсь!
Целую вас. Ида…» * * *
…Я совершенно уверена, мой мальчик, что ты не вырастешь одуванчиком, который летит туда, куда ветер дует. Я верю, что ты будешь самостоятельной и самобытной личностью, а потому присматривайся к себе, анализируй свои поступки и мысли, и ты научишься понимать себя. А это крайне важно потом, когда ты станешь взрослым, вдруг оказаться в ладу с самим собой. Это важно, и приносит много радости, даже если ты в тяжелых условиях и одинок. А потом, через два года, мы поговорим с тобой о любви, о любви мужчины к женщине, о радостях и страданиях, которые приносит это чувство. Пока еще рано, и не все можно разбирать…
Очень боюсь, что этот разговор состоится на бумаге. Если мир не изменится, то едва ли эти изверги выпустят меня живой. Не потому, что я необыкновенная ценность, а потому, что суть их душевная такова. Но об этом не в цензурируемом письме. И об этом будет еще много книг и исследований, которые покажут глубину явления, участниками и свидетелями которого мы являемся.
Я не претендую на то, что рассказала тебе все, я сама мало думала о предмете — радость жизни, ибо через меня, через мое сердце проходит так много человеческого страдания, что трудно думать о другом. Но не этот предмет — тема моего письма к тебе, малыш…
Я призываю тебя искать и находить радостные и прекрасные стороны в человеческой жизни, не только в прекрасной природе, но и, главным образом, в окружающих людях, и стремиться быть другом таких людей, проходя мимо нытиков, попрошаек, хвастунов и эгоистов. Пусть они живут сами по себе, не становись их рабом и опекуном, это неоправданная трата времени.
Вообще, я так много передумала за эти годы, так много пропустила через свои руки и сердце людей, что теперь очень хорошо знаю природу человека, а потому еще раз тебе говорю: ищи умных и добрых, преданных и честных, их не так много, они разбросаны золотыми крупицами в серой массе потребителей, — но общение с ними приносит громадную радость, ищи ее и ты будешь счастлив необыкновенным счастьем, которое знают единицы.
Мой мальчик, я от души поздравляю тебя с возмужанием и желаю тебе вырасти честным, добрым и умным человеком.
Целую тебя
Ида.
«Мудрая, добрая, неустрашимая Ида, — здравствуйте!»
(письмо из тюрьмы).
Вот и мне довелось это увидеть.
Вот и мне, наконец.
Вот и мне…
Сколько раз приезжал я сюда, год за годом, провожая друзей своих! Сколько раз стоял я тут, задрав голову кверху, а они уходили за стеклянную перегородку, они улетали свободными, они пропадали навсегда!
Сколько раз это было, сколько несчитанных раз!
Я провожал многих, и возвращался назад, в свой отказ, и опять провожал, опять и опять, не зная, когда же придет, наконец, мой черед.
Я провожал многих, и это было тяжело.
Это было невыносимо — возвращаться назад, к ожиданию, к чемоданам, к полной безысходности завтрашнего дня.
Но насколько оказалось тяжелее, когда провожают тебя!
Насколько это невыносимее!
Вот и мне, наконец, довелось это увидеть.
Вот и мне…
Я стою наверху, на лестнице, и гляжу вниз, в последний раз, на друзей своих.
Стыдно глядеть им в глаза. Стыдно и больно.
Потому что я уезжаю, а они не могут уехать.
Я получаю свободу, а они остаются заключенными.
Заключенными, у которых нет срока заключения!
Одни ждут уже три года, другие — пять, третьи — восемь…
И завтрашний день — не их день.
И завтрашняя жизнь — еще не их жизнь.
Я уезжаю, а они остаются…
И дети — среди них.
И женщины — среди них.
И Ида Нудель…
«…здесь, действительно, зима, снег и холод, холод внешний и холод внутренний…
…в Москве гнусная атмосфера — допросы. Ищут слабого и потом набросятся, как шакалы…
…если с кем-то из здешних что-то случится, то главная задача ваша — не лить слезы и выдумывать ужасы, а спокойно и упорно, печатать, контактировать..
..жизнь — это борьба, и надо жить, борясь. Конечно, в борьбе летят ободранные куски мяса и кровь, но что делать?..
