В ночь на 11 мая командующий танковой группой Клейст приказал немедленно повернуть 10-ю танковую дивизию на Лонгви для обеспечения левого фланга группы, так как поступило донесение, что оттуда выдвигается французская кавалерия. Я просил воздержаться от этого, учитывая, что отвлечение одной трети моих сил ради обеспечения фланга от возможного нападения кавалерии противника может сорвать форсирование р. Маас, а тем самым и успех всей операции. Чтобы избежать этих трудностей, вызванных непонятным страхом перед кавалерией, я направил 10-ю танковую дивизию по параллельной дороге, проходящей севернее установленного для нее ранее пути движения, через Рюль на участок р. Семуа, Кюньон, Мортеан с задачей продолжать наступление. Угроза прекращения наступления и изменения его направления была на первое время преодолена. Командование группы отказалось от своего намерения. Французская кавалерия так и не появилась.
Пехотный полк «Великая Германия» вечером был выведен из боя и передан в распоряжение корпуса. Штаб корпуса ночью располагался в Нешато.
В троицын день, 12 мая в 5 час. я выехал с первым эшелоном моего штаба через Бертри, Фе-ле-Венер, Бельво на Буйон, который в 7 час. 45 мин. был атакован и быстро захвачен 1-м пехотным полком подполковника Балка. Мост через р. Семуа был взорван французами, однако танки могли вброд форсировать реку на различных участках. Саперы дивизии немедленно приступили к наведению нового моста. Убедившись в целесообразности принятых мер, я переправился через реку и последовал за танками в направлении к Седану, но вынужден был снова вернуться в Буйон, так как дороги оказались заминированными. В южной части города мне пришлось пережить первый налет авиации противника на район наводки моста 1-й танковой дивизии. Мост, к счастью, остался неповрежденным, загорелось лишь несколько домов.
Потом я поехал через лес в 10-ю танковую дивизию, преодолевшую оборону противника на участке Кюньон и Эрбемон. На шоссе, вдоль которого наступала дивизия, я оказался свидетелем боя разведывательного батальона за пограничные укрепления; непосредственно за разведчиками наступала пехота во главе с храбрым командиром бригады полковником Фишером, за пехотой следовал командир дивизии генерал Шааль. Быстрое продвижение дивизии, офицеры которой находились в боевых порядках, производило замечательное впечатление. Укрепления, расположенные в лесу, удалось захватить в течение короткого времени; наступлений продолжалось через Ла-Шапель на Базей и Балан. Я мог спокойно вернуться в Буйон на командный пункт корпуса.
Полковник Неринг, начальник штаба, устроился тем временем в гостинице «Панорама», из окон которой открывался великолепный вид на красивую долину р. Семуа. Мое место было со вкусом тщательно оборудовано в нише с трофеями охотников в общем рабочем помещении. Мы приступили к работе. Но вдруг внезапно один за другим раздалось несколько взрывов: снова самолеты! Но этим дело не ограничилось: загорелась автоколонна со средствами ближнего боя, взрывчаткой, минами и ручными гранатами. Взрывы следовали один за другим. Висевшая надо мной гигантская голова дикого кабана сорвалась со стены и чуть-чуть не убила меня; другие трофеи также полетели вниз, стекла в окне, выходившем на красивую долину, у которого я сидел, разлетелись вдребезги и осколки пролетели прямо над моей головой. Работать здесь стало очень неудобно, и мы решили перейти в другое место. Был выбран небольшой отель на возвышенности севернее Буйона, где располагался штаб 1-го танкового полка. При осмотре отеля присутствовавший там командир соединения авиации ближнего действия генерал фон Штуттергейм обратил мое внимание на то, что дом расположен на открытом месте. И действительно, пока мы с ним разговаривали, появилась эскадрилья бельгийских самолетов и сбросила бомбы на расположение танков. Потери были минимальными, однако пришлось согласиться с предостережениями Штуттергейма, и мы решили отправиться еще дальше на север, к следующим населенным пунктам – Бельво и Нуар-фонтен.
Но еще до начала этого второго переезда за мной прилетел самолет «Шторх», который должен был доставить меня в штаб группы генерала Клейста для получения приказа. В штабе я получил приказ начать наступление через р. Маас на следующий день – 13 мая в 16 час. Мои 1-я и 10-я танковые дивизии могли быть сосредоточены к этому времени на исходных позициях, но 2-я танковая дивизия, встретившаяся с трудностями на р. Семуа, конечно, не могла бы сосредоточиться.
Я доложил об этом обстоятельстве, имевшем большое значение, учитывая малочисленность всей наступающей группировки. Генерал фон Клейст настаивал на своем приказе, и я должен был признать, что было бы целесообразнее начать наступление прямо с марша, не ожидая полного развертывания. Последующий приказ был еще более неприятным: генерал фон Клейст и генерал авиации Шперле, не зная о моей договоренности с Лёрцером, решили провести концентрированный налет бомбардировщиков перед началом артиллерийской подготовки. Это могло сорвать весь мой план наступления, так как длительное подавление артиллерии противника уже не обеспечивалось. Я резко запротестовал и попросил восстановить мой первоначальный план. на котором базировалось все наступление. Но генерал фон Клейст отклонил и эту мою просьбу, и я на том же «Шторхе», но уже с другим пилотом вылетел в свой корпус. Мой молодой летчик утверждал, что он точно знает местонахождение посадочной площадки, с которой я вылетел, но в сумерках он не нашел ее, и мы очень скоро очутились над Маасом и над французскими позициями. Я испытал довольно неприятное чувство, находясь в невооруженном, беззащитном «Шторхе», а затем немедленно сориентировался и приказал летчику лететь на север; Мы вскоре нашли посадочную площадку, и все обошлось благополучно.
По прибытии на командный пункт корпуса я с большим усердием принялся за разработку приказов и распоряжений. Нам было предоставлено весьма ограниченное время, и поэтому для ускорения работы мы использовали приказы, разработанные еще во время штабного учения в Кобленце. изымали их из дел, изменяли дату и время, а затем отправляли в войска. Эти приказы точно соответствовали действительной обстановке. В 1-й и 10-й танковых дивизиях поступали таким же образом, что значительно ускорило и упростило отдачу приказов.
Вечером 12 мая 1-я и 10-я танковые дивизии овладели северным берегом р. Маас и взяли исторический город и крепость Седан. Ночь была использована для выхода на исходное положение и оборудования огневых позиций корпусной артиллерии и артиллерии танковой группы. Главный удар наносила 1-я танковая дивизия, усиленная пехотным полком «Великая Германия», корпусной артиллерией и тяжелыми артиллерийскими дивизионами обеих дивизий, действовавших на флангах. Следовательно, 2-я и 10-я танковые дивизии в первый день наступления располагали всего лишь двумя легкими артиллерийскими дивизионами каждая. Эта слабость флангов и артиллерийском отношении должна была учитываться при ведении боевых действий обеих дивизий 13 мая.
