Таким был его стиль жизни – либо превращение мысли в действие, либо обратный процесс – влияние действия на мысль. Даже в те месяцы, которые он существовал с непрекращающейся болью, он сумел написать шесть объемных трудов, охвативших все его идеи и мысли. Он старался выразить свои идеи как можно более ясно и связать их все вместе, чтобы они дополняли друг друга. Он находился в постоянном поиске новых идей, способных улучшить качество его любимого искусства. "Его спина после того случая беспокоила его постоянно – он так и не сумел полностью восстановиться. Я думаю, что большинство мужчин, случись с ними такое, бросили бы заниматься таким напряженным видом воинского искусства, каким является кунг-фу. Но Брюс, благодаря тому, что он выработал в себе высокий порог болевой чувствительности, а также и тому, что ему хватило силы духа многое перенести, верил всегда в огромные потенциальные духовные силы человека, считая, что неукротимая воля способна преодолеть любую преграду на своем
пути и, в конечном итоге, попросту даже не позволит этим препятствиям возникать. В эти шесть месяцев он засел опять за учебу и отчасти стал жить нормальной жизнью. Но он ощущал на себе постоянное психологическое давление. Как говорит его адвокат Эдвин Маршалл: [Он все так же взрывался от кипящей внутри его энергии, производя впечатление вечно спешащего человека]. Но, возможно, хуже всего он себя чувствовал из-за рушившихся на его глазах планов и надежд. Он все еще был полон грандиозных идей, он все также был решительно настроен на успех, он был уверен в том, что он смог бы быть значительной фигурой в мировом кинематографе, одновременно знакомя мир с его дорогим кунг-фу. Что касается его собственных талантов, то тут с ним обычно все соглашались, считая, что он способен претворить в жизнь все свои идеи. [Брюс, ты великий человек, и ты будешь на самом деле великим, когда сделаешь фильм] – говорили ему.
Возможно, многие из них просто хотели его успокоить, но, тем не менее, чувствуя их веру в его силы, понимая, что не только он сам считает себя потенциальной суперзвездой, он еще более мучился, так как все эти разговоры лишь заставляли его чаще вспоминать о рушащихся планах.
Многие в Голливуде соглашались с тем, что он является великой личностью, что он обладает всеми необходимыми качествами для успешной работы в кино, но ему не хватало финансовой поддержки со стороны влиятельных людей, не желавших ставить на [малоизвестного актера]. Но хуже всего было то, что он был китайцем. Поэтому очень сложно было уговорить кого-либо вложить свой капитал в Брюса. Но не стоило их проклинать за это, и Брюс это не делал.
Он часто говорил мне, что кино это искусство, это – "смесь" состоящая из коммерческих творений и творческой коммерции.
При всей его исключительной природной нервозности, легкой возбудимости, кипучей энергии, решимости преодолеть любые барьеры на своем пути – Брюс в целом оставался на удивление светлым, солнечным, находясь, большее время в хорошем настроении.
С Брюсом было жить намного легче, чем он это сам себе представлял, потому что, чтобы он не делал, он всегда, прежде всего, заботился о нас, желая дать нам лучшую жизнь. Большую часть времени, несмотря на свой темперамент и постоянное ощущаемое им психологическое давление, возникающее как в нем самом, так и от различного рода огорчений, причиной которых были другие люди, он оставался способным контролировать свои поступки. Но иногда он мог вспыхнуть, взорваться. Как вспоминает его младший брат Роберт: "Временами он был в плохом настроении, и когда я говорю в плохом, то имею в виду именно плохое. Он не был человеком, обращавшим внимание на то, кто находился в данный момент рядом, когда он был взбешен!" Роберт вспоминает, как он с Брюсом однажды снимал с автопогрузчика двухсоткилограммовый ящик. Пытаясь снять ящик, Брюс случайно ударился головой об автоматическую дверь гаража. Ящик был очень громоздкий, а Роберт, только что приехавший из Гонконга, был очень слаб, и поэтому являлся малой подмогой Брюсу, который, как говорят Роберт, заводился все больше и больше, потому что я был не способен делать что-либо существенное. А этот удар годовой о дверь стал последней каплей. Взбешенный он вскочил в кабину автопогрузчика и начал отъезжать от дома. Оставив детей с Робертом, я запрыгнула к нему в кабину. Молча мы проездили по городу несколько часов, и когда вернулись домой, то Брюс уже был в хорошем настроении, словно ничего не произошла. Эдриан Маршалл говорит: "Я думаю, что мы должны воспринимать это как часть его активного артистического темперамента. Это не значат, что Брюсу нравилось быть во взбешенном состоянии. Просто это было частью его натуры. Брюс был очень вежливым и учтивым человеком, он также никогда не пускал в ход свои кулаки для решения спорных проблем, но он не любил, когда его кто-то пытался одурачить. Но, будучи наделенным удивительным шармом, он порой был способен на такие штучки, которые никто из вас не мог себе позволить. Так, например, во время тренировки он мог сбить вас на пол, но вы при этом не ощущали никакой враждебности с его стороны, он не пытался забить вас, а вы это всегда чувствовали, если, конечно, не были дураком. Но он любил демонстрировать всем, как он хорош. Так, например, однажды он предложил мне: Давай-ка я посмотрю, какой у тебя боковой удар ногой. Я ударил по мешку, который висел у него дома, после чего он сказал: Ну а теперь позволь мне показать тебе, какой вкус имеет настоящий удар йоко". Он поставил меня у мешка, затем прыгнул и мешок ударил меня в спину. У меня было такое чувство, словно меня в спину ударило пушечное ядро, я с большой силой влетел в стену! Но если к таким экспериментам он прибегал редко, то он, как правило, хотел помочь вам улучшить ваши качества, он хотел, чтобы вы взяли для себя что-то полезное, пусть даже у вас нет столь чувствительного опыта. Он говорил: "Умей превращать камень преткновения в катящийся камень. Если что-то вас огорчило или вы вдруг оказались перед лицом больших трудностей, старайтесь повернуть проблему таким образом, чтобы обнаружить в ней что-нибудь положительное, и тогда она не будет казаться вам столь неразрешимой и мрачной". Это очень хорошо, потому что теперь вы обнаружили в себе силы, способные преодолеть эту проблему, а значит, и я это гарантирую вам, вы ее преодолеете. Девять раз из десяти вы сможете это сделать". Конечно, этот принцип не всегда у меня срабатывал, но для Брюса он срабатывал, и нет сомнения, что это происходило потому, что у него был талант.
Брюс никогда не был мелочным и редко был вздорным. Он не терпел гордыни, но был человеком, уверенным в себе, хотя порой он расстраивался из-за какого-нибудь пустяка. Эдриан Маршалл вспоминает, как сильно был расстроен Брюс, когда один инструктор по каратэ из Лос-Анджелеса заявил, что он обучал Брюса некоторым техническим приемам. Узнав об этом, Брюс не на шутку разбушевался. Он не был обижен тем, что люди могут подумать о том, что он еще чего-то не знает и не умеет, и продолжает изучать технику. Он также никогда не скрывал своих чувств по отношению к Ип Мэну, считая себя в неоплатном долгу перед ним, но его взбесил тот факт, что кто-то другой пытается присвоить себе те идеи и новшества, которые Брюс сам изобрел.
