Содержание этих объявлений, рассылаемых из Киева, а также объявления об убийствах Гейкинга, Никонова и о покушении на жизнь Котляревского и приложенные к ним печати устанавливают тот факт, что они печатаются в подпольной типографии в г. Киеве, где должен был находиться и самый исполнительный комитет, на бланках которого, с приложением тех же печатей, были отправлены с угрозами письма к прокурору с.-петербургской судебной палаты Лопухину[143] после убийства ген. адъют. Мезенцова и к начальнику харьковского губ. ж. управления[144] после заарестования Фомина (Медведева), участвовавшего в освобождении из-под стражи политического преступника Войнаральского[145], в вооруженном нападении на конвой, причем был убит жандарм; в письмах этих категорически было сказано прокурору Лопухину и генералу Ковалинскому, что они будут убиты, если будут продолжать расследование дел; письма эти были написаны одним почерком, весьма четким и красивым, без всякого изменения.
Помимо этого, до сведения киевского жандармского управления из секретного источника дошло, что в Киеве должны находиться весьма серьезные и решительные личности, стоящие во главе исполнительного комитета, что типография находится в Киеве и что весьма важную роль в убийствах играют два лица, известные в преступной среде под именами Валериана и Волка, что последний настолько осторожен, что квартира его никому неизвестна, и он только по вечерам выходит для пропаганды к памятнику св. Владимира; примету имеет: два выбитых зуба в верхней челюсти.
Эти обстоятельства послужили к принятию со стороны жандармского управления усиленных мер розысков, денных и ночных, которые продолжались более полугода, пока личности не были установлены и не было установлено место нахождения типографии, и за ними было установлено систематическое наблюдение шаг за шагом, дабы не дать ошибки в задержании лиц и обысках.
24 января 1879 г. наблюдение и розыски увенчались полным успехом: капитаном Судейкиным[146] на Крещатике был арестован Волк с подложным документом на имя Вышнякова, оказавшийся студентом новороссийского университета Иннокентием Волошенко[147] 26 лет, и Валериан с подложными документами на имя Байкова, Ферапонтова и др., оказавшийся сыном генерал-майора, бывшим воспитанником корпуса путей сообщений, секретарем городской и земской управы в г. Ростове на Дону, Валерианом Осинским 26 лет, жившим совместно с дочерью генерал-майора Софьею Лешерн-фон-Герцфельд[148] под именем его жены 41 года от роду, привлекавшейся к делу 193-х и приговоренной сенатом к лишению прав и ссылке в отдаленные губернии, кроме сибирских. (Приговор этот по высочайшей милости не был приведен в исполнение.) Осинский и Лешерн оказали вооруженное сопротивление, причем Лешерн в упор два раза выстрелила в полицейского чиновника, но последовали две осечки, благодаря слабой пружине в револьвере — по заключению экспертов. При обыске у Осинского и Лешерн найдены: подложные паспорта, фальшивые свидетельства о вступлении в брак, револьверы, кинжалы, принадлежности для делания и оттисков печатей, брошюры возмутительного содержания, в количестве 81 издания, рукописи дела о волнении чигиринских крестьян 1875 года по поводу введения люстрационных актов (чигиринское дело, тайная дружина, опыт революционной организации), переписка с Лизогубом, казненным в Одессе, и яды кураре и цианистый калий, принадлежащие к числу самых сильных ядов. У Вышнякова найдено тоже много вещественных доказательств, уличавших его в государственных преступлениях и также яды. Рассылаемые по почте объяснения от исполнительного комитета по поводу совершенных убийств были не только разосланы Вышняковым, но и составлены им, в чем он на суде сознался, быв уличен экспертизою в тождестве его почерка с почерком на конвертах разосланных.
Письма угрожающего характера к Лопухину и Ковалинскому об убийствах эксперты безусловно признали писанными рукою Осинского; сверх того в одном из писем, отобранных в Петербурге при обыске и обращенном к Засулич[149] от Федоровой (Коленкиной), которая также ходила на убийство, указывалось и извещалось, что Осинский ходил также на убийство á la Засулич, но неудачно и вернулся «á la я», т. е. как Федорова, тоже неудачно. Осинский был близок к Гартману, участвовал в убийстве шефа жандармов Мезенцева, и брошюра об убийстве Г. А. Мезенцева вышла из-под пера Осинского.
Осинский, Лешерн и Волошенко приговорены киевским военным судом 7 мая 1879 года: первые двое к смертной казни, а Волошенко в каторжные работы в крепостях на 10 лет. Лешерн заменена смертная казнь — 20-летней каторжною работою.
После заарестования Осинского, Лешерн и Волошенко, находившихся в непосредственных сношениях с лицами, проживавшими в г. Киеве в д. Коссаровской, где находилась тайная типография, в которой и печатались вышеозначенные объявления и жили другие члены исполнительного комитета, — усилия жандармского управления были направлены ко взятию типографии и к заарестованию всех лиц исполнительного комитета, но так как по собранным сведениям этих лиц было не мало и они решили оказать вооруженное сопротивление, взятие их представляло немало затруднений, пришлось употребить средство для отвлечения некоторых лиц из дома Коссаровской, во избежание перекрестного огня и пришлось заарестовать в двух местах и на улице; несмотря на трудности дела, они были обойдены, и шайка была заарестована с типографиею; вооруженное сопротивление было встречено в двух местах самое отчаянное, с обеих сторон было выпущено до 60 выстрелов. Заарестованы: прусский подданный Людвиг Брантнер 28 лет, сын полтавского полицмейстера Ростислав Стеблин-Каменский[150] 22 л., дворянин, бывший киевский студент Владимир Дебагорий-Мокриевич 31 года, мещанин Павел Орлов[151] 22 л., сын купца Николай Позен[152] 28 л., греческий подданный Степан Феохари[153] 23 лет, неизвестный — раненый в голову[154], именовавшийся Антоновым (впоследствии после повешения, личность установлена, учитель симферопольского городского училища Свириденко[155] 26–27 лет), жена дворянина, бывшего учителя киевской военной гимназии и киевского института благородных девиц, Марья Ковалевская[156] 29 лет, дочь чиновника, слушательница акушерских курсов при университете Екатерина Сарандович[157] 21 года, дочь действ. ст. сов. Наталья Армфельд[158] 30 л., дочь офицера Александра Потылицина[159] 19 л., вдова лекаря Екатерина Ниточаева[160] (притонодержательница) 27 л., дочь унтер-офицера Вера Васильева[161] (сестра Неточаевой) 17 л. и два брата дворянина Иван и Игнат Ивичевичи, 25–26 л.
