Ознакомительная версия.
Я б здесь не задержался более двух недель. Но во первых я связался с линией «Трансатлантик» на пароход (а это при заказе обратного билета 20 %! скидки) а во вторых, бомбардирую телеграммами о визе Соединенные Штаты.
Если же Соединенных Штатов не выйдет выеду в Москву около 15 августа и около 15–20 сентября буду в Москве. Через несколько дней с секретарем посольства едем внутрь Мексики – в тропические леса плохо только что там желтая лихорадка и придется очевидно, ограничиться только поездом.
Детик! Что ты делаешь и что ты думаешь делать? Бесконечно боюсь тебя не застать а если ты поедешь в Италию боюсь что это у меня не выйдет из-за проклятой кражи!
… И бог заплачет над моею книжкой!
Не слова – судороги, слипшиеся комом;
и побежит по небу с моими стихами под мышкой
и будет, задыхаясь, читать их своим знакомым
«А все-таки»
Когда ты получишь это письмо, меня уже в Мехико не будет очевидно т. к. я после поездки вглубь поеду прямо на пароход. Поэтому обязательно все все мне напиши на Парижское полпредство к 1 сентября, чтоб я по приезде уже застал твое письмо. Только не пиши, что ты меня не любишь, пожалуйста.
Ужасно скучаю ничего про вас не зная.
Как Оська? Как «Леф»?
Как полное собрание?
Детик, шлю стихи и беспокою тебя страшными просьбами:
1) «Открытие Америки» дай «Лефу»
2) «Испанию» дай «Огоньку»
шлю доверенности
3) «Монашек» попробуй «Известиям»
4) «Атлантический океан» – «Прожектору»
или наоборот
5) Все вместе предложи Радио-Росте.
С «Лефа» разумеется денег не надо брать. С остальных по 1 р. строка а с Радио-Росты (т. Галицкому) по 2–3 черв<онца> за стих. Эти деньги ужасно прошу тебя (рассчитываю, что будет 45–50 червонцев если меньше так меньше) перевесть Андрэ Эльзиному у которого я занял перед отъездом и ему надо заплатить к 1 сентября.
Если денег всех не выручишь или вообще ничего не получишь то пожалуйста своих не шли а только телеграфируй и я устроюсь каким-нибудь займом.
Спасибо детик за телеграммки, они ужасно, ужасно хорошие и лежат на грудях в чудной свиной коже.
Я сейчас не шлю тебе ничего потому что во первых затеряют во вторых еще не осмотрелся а в третьих хочу везть тебе сам.
Дорогой мой и любимый Котик целую тебя страшно страшно. Весь твой со всеми четырьмя лапами
Щен.
Целую Оську в усы.
Целую Эльзку.
Привет Елене Юльевне.
Передай пожалуйста маленькое письмо маме моей.
В. Маяковский – Л. Брик
< 22 июня 1925 г. Пароход «Эспань»
Дорогой Линочек.
Так как показалась Испания, пользуюсь случаем известить вас, что я ее благополучно сейчас огибаю и даже захожу в какой-то маленький портик, – смотри на карте Santander.
В. В. Маяковскому в Мексику
< 26 июля 1925 г. Москва – Мехико-сити >
Любимый мой Щенит-Волосит, получаю твои письма, а сама, сволочь, не пишу! Сначала – сама не знаю почему, а сейчас – уж очень далеко!
Во-первых – я тебя ужасно люблю и страдаю. Во-вторых – мне предлагают замечательного песика (афен-пинчера), серенького, мохнатого, с лохматой мордой – уж и не знаю прямо – брать ли! В-третьих, Оська стал ужасный фотограф-любитель. Зафиксировал раз навсегда в вираж-фиксаже грязь под ногтями и очень довольный. Снимает всё на свете, а главным образом красивые виды и говорит, что он теперь пейзажист.
Я пишу на террасе, а рядом сидит Шарик и облизывается. Я усыновила всех окрестных котят и они по утрам приходят есть яйца. Аннушка сердится и говорит, что они блохатые. Но я одну блоху поймала и убила на месте.
Я на Волге совсем было поправилась, но приехала и заболела детской болезнью: у меня во рту сделались афты – это такие язвочки, кот. бывают у детей от сырого молока. Пролежала неделю с температурой не пимши, не емши и опять облезла. Сейчас совсем, во всех отношениях здорова.
На грязи все-таки придется поехать – итальянцы обещали через 6 недель визу.
Оська деньги с Гиза получил, а я, представь себе – еще ни копейки! Так что живу в долг. В Моск. раб.[очем] мне дали только 150 р. В «Прибое» сказку взяли и дали тоже 150 р. Просили, чтобы я разрешила иллюстрировать ее их художнику – я позволила. Ничего? А «Что такое хорошо» сделал Денисовский очень мило и «Париж» выходит с Родченковской обложкой. Для Лефа матерьял переписывается. Оська все делает что нужно.
Мама и Эльза здесь. Мама послезавтра уезжает. Эличка всё купила мне – спасибо, родненький. Рассказывала, как тебя обокрали – я чуть не плакала.
Кстати – наших бьют – Левку тоже обокрали, да еще как нахально! – Подошли к нему на улице и отняли 1000 франков. Оська костюма еще не получил – на днях привезут.
Посылаю тебе 15 карточков. Отправила в Мексику 3 телеграммы. Когда получишь это письмо – телеграфируй, что дошло. С квартирой в городе ничего не выйдет – денег нет. Ищу что-нибудь получше здесь или в Серебряном бору (туда ходит автобус).
Мама твоя в санатории очень отдохнула. За ней все ухаживали из-за тебя и она ужасно была довольна. Люда уехала на грязи.
Хорошо бы нам в Италии встретиться. Интересно – попадешь ли ты в Соед. Штаты! Пиши подробно, как живешь (С кем – можешь не писать). Нравится ли? Как с деньгами? Едешь ли в Японию? Пишешь ли роман?
Все по тебе скучают.
Давай встретимся где-нибудь не в Москве, за границей, если тебе там еще не совсем надоело…
Кот наш совсем истаскался. Приходит домой только жрать и всех бьет лапкой.
Обнимаю тебя крепко, целую все твои щенячьи переносики. Целую целую целую.
Твоя Лиля <кошечка>
Л. Брик – В. Маяковскому
< 27 июля 1925 г. Москва – Мехико-сити >
Беспокоюсь. Телеграфируй. Люблю целую.
Твоя Киса
Владимир Маяковский, Варвара Степанова, Осип Бескин и Лиля Брик на квартире у Бриков. Гендриков переулок, Москва, 1928 г. Фотохудожник А. Родченко
В. Маяковский – Л. Брик
< 31 июля 1925 г. Нью-Йорк – Москва >
Целую из Нью-Йорка. Начале августа Волынский привезет стихи Лефу. Телеграфируй здоровье.
Адрес три пять авеню. Целую люблю.
Твой Щен
Л. Брик – В. Маяковскому
< 31 июля 1925 г. Москва – Нью-Йорк >
Здорова. Писала Мехико. Телеграфируй подробно. Целую люблю.
Твоя Киса
В. Маяковский – Л. Брик
< 2 августа 1925 г. Нью-Йорк – Москва>
Дорогая Киса пока подробностей нет. Только приехал. Целую люблю.
Твой Щен
Л. Брик – В. Маяковскому
< 3 августа 1925 г. Москва – Нью-Йорк >
Ознакомительная версия.
