Когда мне надоедает бродить, я снова иду к себе. И снова зажигаю свечу, всегда горящую на кухне, когда я один. Ее слабый огонек — моя память о Жо.
Андре Мальро: «Гомосексуальность, исключая гомосексуалиста из буржуазной среды, позволяет ему лучше видеть пороки своего класса; она заставляет понять положение дел с такой ясностью, с какой не может никакая политическая партия». (Цит. по: Jean-Louis Bory, Comment nous appelez-vous deja?, Calmann-Levy, 1977, p. 132.)
20 января 1933 года Гитлер становится рейхсканцлером. Ему сорок четыре года. Через две недели он издает закон «О защите народа». В ночь с 27 на 28 февраля рейхстаг подожжен человеком по имени Ван дер Люббе, молодым гомосексуалистом, вероятно, жертвой манипуляций. Это позволяет Гитлеру немедленно свернуть все гражданские свободы. 8 марта открываются первые концентрационные лагеря. Уже через пятнадцать дней работают пятьдесят лагерей. Через год, 30 июня 1934 года, подготовленная Герингом и Гиммлером «Ночь длинных ножей» позволяет Гитлеру, прикрывающемуся лозунгом о «гомосексуальном разврате», избавиться от СА и их руководителя Эрнста Рема.
У истока всех этих манипуляций — фигура Ван дер Люббе. «Нацистская пресса писала о поджигателе рейхстага Ван дер Люббе как об агенте большевистского заговора. Для коммунистов и демократов он сошедший с ума гомосексуалист. В действительности он оказался жертвой различных пропагандистских призывов, от которых в те времена пострадали гомосексуалы. Он — антигерой нашей истории, в которой по-настоящему противостояли друг другу только чудовища больших современных государств. Размолотый противостоящими друг другу сталинизмом и нацизмом, Ван дер Люббе — сигнал о судьбе, которая нас ждет: непонятая жертва, без адвоката, предвещающая тотальное истребление». (Gui Hocquenghem, Gai Pied, № 1, avril 1979.)
«В 1870 году эльзасцы уже пережили разгром армии, потерявшей Эльзас за два дня и раздавленной врагом, вчетверо ее превосходящим, не сумев мобилизоваться вовремя и несмотря на отчаянное сопротивление». (Jean Ritter, L'Alsace, PUF, 1985.)
«Хлынувший через две недели после того, как Петен заявил о богатых перспективах, открывавшихся для Франции новой политикой коллаборационизма, о которой было объявлено в Монтуаре, поток крестьянских семей, священников, монахинь, в соответствии с планом радикальной германизации, который немцы категорически запретили разглашать, явился для общества своего рода электрошоком». (Rita Thalmann, La Mise au pas, ideologie et strategie securitaire dans la France occupee, Fayard, 1991, p. 55.)
«Эльзасское население, преимущественно католическое, было очень встревожено тем, с каким остервенением немецкие власти обрушились на религиозные институты, неприкосновенность которых сохранялась веками, независимо от смены режимов и правителей, в силу особой специфики региона. Ведь рейх сразу заявил, что не обязан соблюдать условия конкордата 1801 года, заключенного Францией с Римом, и не хочет распространять на Эльзас и Лотарингию договор от 1933 года, заключенный с Германией». (Rita Thalmann, p. 62.)
Об отделениях и разделах французской территории см. Риту Тальманн, там же.
«В трех департаментах Эльзаса и Лотарингии партийная канцелярия приказала с 6 августа 1940 года упразднить названия местностей, улиц, таблички на памятниках, афиши и вывески на французском языке. Французский язык в школе был запрещен». (Rita Thalmann, p. 55.)
«Единственным способом заставить французов понять выселение евреев было дать им самим право применять этот закон». (Rita Thalmann, p. 146.)
Эльзасцу Камилю Эрреману было двадцать восемь лет, когда он был арестован, допрошен и затем в декабре 1940-го выслан в «свободную зону»: «Я с 1933 года знал, что немецких гомосексуалов депор-тировали: эльзасские друзья услышали об этом в Германии от других друзей-гомосексуалистов, живших в страхе, что на них донесут. [...] Меня арестовали потому, что моя фамилия фигурировала в досье французской полиции после с пристрастием проведенного суда, на котором от всех участников потребовали назвать известные им имена. Нашлись идиоты, которые принесли записные книжки с подробными адресами и многое выболтали. Так с 1933 по 1937 год были выданы сотни людей. Суда так и не было. А что касается комиссара в Кольмаре, составлявшего эти списки, он оставался на посту вплоть до конца войны». (Отрывки из: Gai Pied Hebdo, № 62, 26 mars 1983.)
Ненависть нацистов к гомосексуалам носила вполне расовый характер: «Гомосексуальность была преступлением, но не с точки зрения морали или религии, а с точки зрения расы». (Olga Wormser-Migot, Le Systeme concentracionnaire, Paris, 1968.) Это же подтвержает и Жан Буассон: «Евреев истребляли потому, что они наносили ущерб чистоте расы, а гомосексуалов — потому, что они наносили ущерб воспроизведению расы». (La Triangle rose, ed. Robert Laffont, 1987, p. 51.)
За несколько дней до кончины знаменитый эльзасец—участник Сопротивления Эме Шпиц, арестованный гестапо во время выполнения своего 31-го задания в Дижоне, связной сети Клебер Уранус между свободной и оккупированной зонами, и приговоренный немецким военным трибуналом к казни, оставил ассоциации гомосексуалов «Давид и Ионафан» следующее неопубликованное свидетельство: «Главной задачей гестапо в Эльзасе была охота на гомосексуалов. Их работу облегчила французская полиция, передавшая им досье на эльзасских гомосексуалов. Большую часть из них арестовали и отправили в лагерь Ширмека. К счастью, меня в их списках не было». (Свидетельство, появившееся в № 30 журнала этой ассоциации в декабре 1980-го.)
«Нам не были известны какие-либо группы или движения гомосексуалов в Эльзасе, но мы формировали дружеские товарищества в Страсбурге. Чтобы уйти от слежки, мы каждую среду встречались вечером в ресторане. [...] В утренние часы мы ехали на машине в кафе на окраине, которым владел один из наших людей. Пароль был: «Доктора из Селестата». Мы могли снять там комнату и до следующего утра делали все, что нам надо». (Свидетельство Эме Шпица, там же.)
«Тот, кто практикует гомосексуальную любовь или хотя бы думает о ней — наш враг». (Journal des SS, 14 mai 1928.) Европейский фашизм, следуя культу мужественности, настойчиво преследовал гомосексуалистов. В Италии времен Муссолини гомосексуалистов обвиняли в «преступлении против расы». Многим пришлось пережить долгие годы насильственного выселения, большей частью на острове Сан-Домино-Тремини. (Об этом снят фильм Этторе Сколы «Особенный день».) Эти высылки не всегда признаются государственными властями Италии. (См. свидетельство депортированного итальянца: Gai Pied Hebdo, 23 mai 1987.)
