Сличая количество наблюденных в иллюминаторы рыб с показаниями эхолотов, мы пытаемся расшифровывать язык гидроакустики. А это очень важно. Ведь тогда капитан рыболовного судна сможет по эхограмме прикинуть, какой урожай он соберет с глубин. Умение правильно читать показания эхолотов вплотную подводит нас к решению важной проблемы – к оценке запасов рыбы в море только по данным гидроакустических приборов.
Снова ночь, и опять глубина 80 метров, которая чем-то полюбилась сельди. Идет обычная работа: четко постукивают эхолоты, зеленоватым светом вспыхивает экран термосолемера, к иллюминаторам прильнули фигуры гидронавтов в канадках. На исходе ночи, уступив свое место у эхолота Фомину, я задремал. Вдруг меня разбудил толчок в спину: «Вас просит к себе гидроакустик». Спешу в центральный. Васильев молча передает мне наушники шумопеленгатора. Отчетливо слышу громкие звуки, напоминающие не то крысиный писк, не то посвистывание. Интересно, кто под водой может так пищать? Запрашиваем первый отсек, что они видят. В иллюминаторах и на эхолоте одно и то же – сельдь. Неужели селедка пищит?! Внезапно шум прекратился. Это совпало с исчезновением рыбы в иллюминаторах и на лентах самописцев эхолота.
И вот снова эти звуки, и снова сельдь видна в желтом зареве прожекторов. По звукам чувствуется, что это не одна и не две рыбы. Их много, они окружают своим пением лодку со всех сторон. Включаю гидролокатор – да, сельдь по всему горизонту. Вот теперь и скажи: «Нем, как рыба!» А она даже в полусне болтлива, как сорока. По всей вероятности, звуки служат средством связи между сельдями в этом царстве тишины. Без помощи сложного прибора мы бы их, конечно, не услышали.
— Что, если попробовать искать сельдь по ее голосу? – спрашивает Васильев.
Записав рыбьи «песни» на магнитофон, чтобы продемонстрировать их потом во ВНИРО, оставляю гидроакустиков у своих приборов. Наш научный багаж увеличивается – нежданно-негаданно появилась пленка с записью «разговора сельдей».
Впрочем, известно, что еще в древности финикийские рыбаки находили по звуку стаи барабанщиков – распространенной в наши дни рыбы Средиземноморья. «По голосу» находят рыбу малайцы: рыбацкий старшина, который так и называется – «слухач», свешивается с лодки, погружает голову в воду и, услышав крик тунцов, дает сигнал. Опускают сеть, и начинается лов.
Впервые со звуками рыб меня познакомил Алексей Константинович Токарев – талантливый ихтиолог, проводивший изучение шумов биологического происхождения в Черном море. Он собрал интересные факты и собирался расширить круг исследований. Вернувшись из антарктической экспедиции, Токарев тяжело заболел и скоропостижно умер. Имя этого пытливого человека носят мыс и остров в восточной части Антарктиды.
Впоследствии в Северной Атлантике мне удалось в наушниках шумопеленгатора слышать звучание акул и сельдей.
«Миром безмолвия» называют иногда подводное царство. Но тишина эта обманчива. В южных морях вы услышите в глубине и лай ставриды, и цоканье кефали. Вот раздается отдаленный стук отбойного молотка. Это барабанщик. На его зов отвечает барабанной дробью другая рыба, третья... Любопытно, что по голосу рыб можно в какой-то степени определить их характер. Жирный неповоротливый морской налим хрюкает и урчит, как свинья, завидя пищу. Ленивая, сонная сельдь пищит и мурлыкает, как пригревшаяся кошка. Но вот слышатся разбойничий свист, улюлюканье. Это, пугая вскрикивающих селедок, в косяк врезается акула. Доносится стон и хруст пожираемой рыбы. На чавканье и крики спешат другие хищники...
Итак, рыбы говорят и слышат друг друга. А нельзя ли, записав их голос на пленку, передавать его в пространство и, приманивая им рыбу, собирать ее в косяки и ловить? В принципе это, вероятно, возможно, но до этого еще далеко. Между прочим, сразу приходит на ум уже существующая в природе аналогия – охота с подсадной уткой. Крики находящейся на привязи утки-провокатора привлекают ее свободных сородичей, которые не подозревают о смертельной опасности...
Размышления прерывает голос из репродуктора:
— Косяк прямо по курсу!
Ничего не понимая, с возможной в лодке быстротой направляюсь в центральный пост. Оказывается, гидроакустик Васильев, включив шумопеленгатор, услышал характерное мяуканье, настоящий кошачий концерт. «Косяк!» – решил гидроакустик и сообщил в центральный. Снова возвращаюсь в первый. Пока ничего. Но проходит немного времени, и эхолоты записывают скопление сельди и сверху, и снизу. Действительно, мы врезались в рыбу. А через час таким же образом было обнаружено еще одно скопление.
Не знаю, что скажут другие, но мне кажется, что именно в ту ночь положено начало новому методу поиска рыбы...
По-своему оценила это событие редколлегия юмористической газеты, готовившая последний, прощальный, номер. «Рыбий глаз» был срочно переименован в «Рыбий глас». Этот выпуск изображал в сравнительно крупном масштабе «Северянку» в разрезе, где в комической манере дружеского шаржа была показана жизнь каждого отсека.
Ах, какие над морем плывут облака,
Словно их изготавливали корабелы, —
То на лодки варягов похожи слегка,
То как будто Колумба плывут каравеллы.
А вдали – броненосный колышется флот,
Растянулись линкоры на многие мили...
Видно, разум невидимый их создает,
Может быть, для того, чтобы мы не забыли.
Наконец из сумбура разбросанных туч,
Обагренных зарею в холодном просторе,
Вылез первенец дня – тонкий солнечный луч,
Обозначив подлодку, идущую в море.
А за нею другие в кильватер идут
На свою боевую крутую работу...
И вершится восход – этот вечный салют —
Незакатною славой подводному флоту;
Светлой тризной тому, кто почил в глубине,
Добрым знаком живым, продолжающим дело.
Кораблями плывут облака в вышине,
Словно их конструировали корабелы.
Встреча с «Месяцевым». – Лофотены. – На радиоактивном фоне. – Прошли Нордкап! – За кормой 4000 миль. – Сегодня и завтра.
«Месяцева» мы увидели издали. Среди разбросанных по горизонту тусклых огоньков он был подобен пылающему острову. Чтобы облегчить «Северянке» поиски, капитан Валерьян Федосеевич Козлов распорядился включить всю светотехнику. Сверкающие столбы прожекторов упирались в облачное полярное небо, ярко горели огни на мачтах, чуть слабее поблескивала мерцающая цепочка иллюминаторов. Слегка покачиваясь на океанской зыби, перед нами в ярком зареве стоял плавучий памятник профессору-моряку.