— Вы стали директором Арзамаса-16, когда появился мощный конкурент на Урале - второй ядерный центр Челябинск-70. Такое соперничество помогало или вредило делу?
- Конкуренция приносила пользу - это очевидно. Что мне не нравилось: она не до конца была открытой. И прямо могу сказать, что со стороны руководства министерства нередко была прямая поддержка Челябинска-70. Могу привести конкретный пример. Мы в свое время делали аналог "Трайдента" - морские комплексы, но это была задача Челябинска-70. И там надо было решить проблему мощности при определенных габаритах, весовых и других характеристиках. В течение длительного времени уральцы получали мощность в несколько раз меньше -всего 25-30 килотонн… Молодые ребята-теоретики нашего института пришли с идеей, как увеличить плотность активных материалов в заряде, что даст возможность выйти по мощности на необходимые цифры. Рассмотрели мы это предложение и начали "двигать", то есть пошли расчеты, газодинамические и прочие испытания. Но скептики убеждали, что ничего не получится, мол, все равно зарядом будет заниматься Челябинск. Тем не менее работа шла, и более того - вышли на полигонные испытания, во время которых мы получили нужные параметры. Тут начался "бум"… У наших изделий был индекс "А", у челябинцев - "Р". Тогда-то нам и предложили объединить усилия, и изделие начало называться "РА", Но я-то понимал, что нашу букву скоро выкинут… Так через некоторое время и произошло… Но нужно подниматься над мелкими обидами: было сделано главное, благодаря конкуренции удалось создать весьма эффективное "изделие".
- Челябинцы не скрывают того, что им была оказана такая помощь. Более того, они считают, что "перехват морской тематики" не состоялся, и они по-прежнему эффективно работали с фирмой Макеева…
- Таких историй вам в каждом центре расскажут множество… А работа была по-настоящему интересна, она захватывала полностью!
- А как вы попали в эту область?
- Было военное детство. Когда началась война, мне было восемь лет. Отец ушел на фронт. Все помыслы нас, мальчишек, были связаны с фронтом. Поэтому естественно, что после семилетки я решил поступать в Артиллерийское подготовительное училище в Ленинграде. Но не прошел по зрению, и военным я уже стать не мог. А тут ядерный взрыв в 49-м году, он и определил мой выбор. Жил я в то время в Вологде, но куда поступать, чтобы делать ядерное оружие? В то время ничего не было известно, полный "мрак"… Взял книгу "Куда пойти учиться". Начал просматривать ее: если специальность не расшифровывается, то значит "спецфак", то есть то, что мне нужно. Так я приехал в МВТУ. Но на медкомиссии написали: "Годен. Кроме ИФ" - куда рвусь, не берут. ИФ - это инженерно-физический факультет. На конструкторский факультет приема не было… И вдруг ребята говорят, что есть еще Механический институт, мол, там то, что ищу… И поступил я на физико-механический факультет. Учишься, но далее "темный лес" - какая профессия не очень ясно… Потом оказалось, что я попал на специальность, связанную с металлофизикой. То есть это конструкционные материалы. После четвертого курса нас - десять человек - вызвали к начальству и предложили перейти на новую специальность - "физика взрыва", и после окончания института уехать на специальный "Объект". Так началась наша подготовка по специальным предметам уже в Институте химфизики. Нас принял тогда Николай Николаевич Семенов, очень тепло побеседовал с нами, а затем после завершения курса лекций поехали на практику в 1956 году в Арзамас-16.
- Необычно было?
- Нас посадили в вагон, сказали, чтобы нигде не выходили, пока не окажемся в тупике…А там вас, мол, встретят… Так и случилось. И уже на "Объекте" началась совсем иная жизнь. Я попал к Александру Сергеевичу Козыреву, и поначалу занимался взрывчаткой. А затем Козырев начал исследовать проблему "обжатия с помощью ВВ малых масс трития" - пытались получить термоядерную реакцию без использования делящихся материалов. Я ушел вместе с ним на это направление… Ну и занимались отдельными ядерными зарядами… Кстати, на днях я завизировал проект Указа Президента о снятии с вооружения заряд, в разработке которого я вместе со своими коллегами участвовал. Когда-то почти сорок лет назад участвовал в рождении заряда, а сейчас поставил свою подпись, чтобы прекратить его производство и снять с вооружения.
- А как становятся в Арзамасе-16 директорами? Обязательно нужно иметь "свой" ядерный заряд?
- Желательно…Исполняющим обязанности директора меня назначили в конце 72-го года, а с 74-го был официально утвержден.
- Вы были молоды. А рядом мэтры - академики, лауреаты. Вам было трудно?
- Как-то складывались сразу нормальные отношения с людьми. И с научным руководителем Юлием Борисовичем Харитоном, и с главным конструктором Евгением Аркадьевичем Негиным, и с главным конструктором Самвелом Григорьевичем Кочарянцем… Для них и для меня главным было - Дело. А в этом случае проблем нет. Недавно меня один академик пытал, мол, были ли у меня какие-то стычки или разногласия с Харитоном? Я думал, думал, но ничего надумать не мог… Шла обычная нормальная работа. Надо - и я еду к Харитону. Надо -и он приезжает ко мне. Сообща решали многие проблемы, а все остальное уже второстепенное…
- Хочу привести одно высказывание философа еще прошлого века. Он сказал: "Карьеры, пробитые собственной головою, всегда прочнее и шире карьер, проложенных низкими поклонами или заступничеством важного дядюшки. Благодаря двум последним средствам можно попасть в губернские или столичные тузы, но по милости этих средств никому с тех пор, как мир стоит, не удалось сделаться ни Вашингтоном, ни Гарибальди, ни Коперником, ни Гейне". Как вы считаете, можно сегодня сделать карьеру, не "пробивая ее собственной головой" ? Я имею в виду, конечно, оружейный комплекс…
- Нет. Там сразу же становится все видно, в том числе и ценность человека, его моральные принципы. Работа в Арзамасе-16 "просвечивает" всех. И ошибок практически не бывает.
- Вы встречались и работали с выдающимися учеными и специалистами. Кто из них особо повлиял на вас?
- Их имена прекрасно известны и вам, и всем. Начну с таких имен, как Андрей Дмитриевич Сахаров, Яков Борисович Зельдович, Александр Иванович Павловский…
- Извините, что перебиваю, но Сахаров и Зельдович были известны, а о Павловском знали немногие… Вы считаете, это были люди одного масштаба?
- Их трудно, да и невозможно сравнивать! Каждый из них решал определенные задачи… Зельдович и Сахаров были теоретиками, а Александр Иванович - экспериментатор. При создании ускорителей он был "Богом", и эти три выдающихся ученых дополняли друг друга.
