Я знала, мама Дау была профессор, имела печатные труды, заведовала кафедрой, читала лекции студентам. Но когда она прожила у нас неделю, я была покорена. Так вот откуда у Дау это очарование, это обаяние. Нет, это был не профессор в преклонном возрасте, это была комсомолка, комсомолка 20-х годов. Так она воспринимала жизнь, такие передовые были у нее взгляды. Так она была молода не по возрасту, а по своей сути.
Свадебный подарок она не забыла привезти. Она подарила мне старинное столовое серебро. О таких свадебных подарках я только читала в романах. Она была очень рада, что ее сын, наконец, женился.
— Дау, почему мама приехала одна? Твой папа заболел?
— Нет, он здоров. Я просто его не приглашал. Он зануда, он разводит скуку, я его не выношу!
Когда наступил наш первый званый вечер, стол был накрыт, Дау весь светился и сиял. В порыве восторга он обратился к маме: "Мама, ну, наконец, скажи правду. Может быть, я все-таки дитя любви? Неужели ты такому скучнейшему типу, как мой отец, ни разу не изменила? Я все-таки надеюсь: ты просто не хочешь признаваться. А на самом деле я есть "дитя любви".
Еще гостила у нас Любовь Вениаминовна, вдруг ночью меня как током подняло с постели. Неясная тревога. Тихонечко, приоткрыв дверь в спальню Дау, увидела — постель не смята и пуста, осмотрела всю квартиру — его нигде нет. Накинув легкий халат, понеслась в институт. Дау появляется спокойный, сияющий в дверях института, освещенный алой зарей встающего солнца.
— Ты почему не спишь? Что тебе здесь надо?
— Дау, ты вчера так и не лег спать? После ужина ты сказал: "Коруша, ложись, я на минутку зайду в библиотеку института".
— Коруша, но моя минутка несколько затянулась. Смотрю, уже светло, взошло солнце.
Его мама встретила нас на пороге.
— Что случилось, почему Кора плачет? (Видно, я ее разбудила, когда искала Дау по квартире.)
— Коруша плачет по глупости. Я с вечера засиделся в библиотеке, она перепугалась, решила, что меня украли!
После 1968 года ученики Ландау не раз писали, что Дау на семинарах, слушая их доклады, узнавал о новых работах зарубежных физиков. У Дау просто был ключ от библиотеки института. Нередко он проводил там долгие неурочные часы. Кроме того, зарубежные ученые присылали ему на домашний адрес свои новые работы еще до их публикации.
Уложив Дау спать, я спустилась в кухню. Любовь Вениаминовна не спала, мы решили выпить чаю и очень хорошо, сердечно поговорили. Не знали мы, что это наш первый и последний разговор: вскоре она умерла. Удар случился на лекции, которую она читала студентам. Так красиво ушла из жизни мать Дау.
В то утро мы проговорили несколько часов. Она меня спросила:
— Кора, скажите, вы согласились стать женой Левы — вы согласны с его взглядами на брак?
— Что вы, с этим согласиться невозможно! С этим можно только примириться. Особенно сейчас. Его здоровье подорвано. Я так счастлива, что выселился Женька с женой, они очень любили соблюдать экономию. Прошло мало времени, а Дау уже так поправился. Мне удалось ликвидировать его фурункулез. В Харькове я читала курс лекций по пищевой химии и очень слежу за его питанием. Работаю я рядом, с утра готовлю обед и в перерыв прибегаю кормить его.
— Кора, почему вы не возьмете себе домашнюю работницу?
— Я с ними не умею обращаться, а потом я сама очень люблю домашнюю работу: заботиться о Дау, ухаживать за ним — это не работа, это большое наслаждение. Я так давно мечтала стать его женой и передать свои функции постороннему человеку не могу. Дау очень нравится, как я готовлю, он тоже считает, что без посторонних жить уютнее.
— Кора, Лева со мной очень откровенен. Он в вас влюблен с 1934 года. И пока все его любовницы существуют только теоретически?
— Да, пока это так. Когда он переехал в Москву, он стал меня «воспитывать». Я сначала взбунтовалась. Потом в этот страшный год я поняла, что бывают в жизни вещи пострашнее ревности и любовниц, особенно любовниц, существующих теоретически. Он более, чем другие, восприимчив к женской красоте, и это не порок!
"Колоссальная сила — любовь любимого". Не помню, где писал об этом Бальзак, но суть в том, что сила любви прямо пропорциональна значимости личности. После смерти Дау его назвали гением. Сила его любви к женщинам была велика, а пока всех женщин олицетворяла я одна.
После выселения Женьки наше счастье стало поистине безоблачным. Дау по субботам решил устраивать нечто вроде вечеринок. Собиралось очень много интересных, веселых, остроумных людей. А Женька еще с харьковских времен усвоил привычку подшучивать над Дау, выставляя на смех его неловкости. Все эти подшучивания Женьки над Дау мне ужасно не нравились.
В одну из суббот он, выпив лишнего, здорово "перегнул палку" в своих паясничаниях. Проводив гостей, я бегом поднялась наверх: спешила выплеснуть свое негодование. Женька был с Дау. Подлетев к Женьке, я надавала ему звонких пощечин, приговаривая:
— Не сметь из Дау строить шута!
Даунька, улыбаясь, наблюдал эту сцену. Сдачи Женька мне дать боялся, он возопил:
— Дау, скажи, я ведь шутил!
И Дау сказал:
— Кора права. Мне эти твои дурацкие шутки давно надоели. Теперь ты усвоил, надеюсь, больше они повторяться не будут?
Женька ушел. Я повисла на шее у Дау и разрыдалась:
— Даунька, ненаглядный мой, как он посмел так издеваться над тобой?
— Успокойся, Коруша, у тебя это очень красиво получилось. Я бы не догадался отучить его таким путем. А потом ты ошибаешься: я не «ненаглядный», я — наглядный, я — квантово-механический!
Как-то были у нас физики и математики. Все с восхищением говорили о сверхъестественной работоспособности Дау и о той счетной машине, которая находится у него в мозгу. Тогда я впервые узнала, что Дау никогда в своих расчетах не пользуется ни логарифмической линейкой, ни таблицами логарифмов и никакими справочниками. Все эти сложнейшие математические расчеты он производит моментально сам. И я решила: те клетки мозга, которые у нас, смертных, занимают ревность, зависть, корысть, злобность и разные другие низменные черты характера, этих клеток у Дау нет, его мозг составляет мощная машина железной логики и еще счетно-математическая машина. Хорошо, что осталось место для клеток любви к женщинам, в том числе и ко мне.
— Даунька, посмотри, какой я тебе купила кожаный красивый портфель.
— Да, красивый, только он мне не нужен. Я в баню не хожу. Предпочитаю домашнюю ванну.
— Разве портфели нужны только для бани?
— А зачем они еще?
— Ты в МГУ читаешь лекции студентам, разве у тебя нет конспектов к лекциям?
