Начиная с Нового года, последовательно снимаем с гор роты, заменяя их разведчиками, даем отдохнуть день-два. Устраиваем помывку в нашей полевой бане. Получилось совсем неплохо, сами моемся с удовольствием. Умудряемся с командиром даже постираться. По вечерам в своем кунге вдвоем с В. Востротиным ведем долгие разговоры о будущем, о настоящем, о жизни, о том, о сем. Впечатлений хватает.
День 7 января начинался хорошо. С утра позвонили из Баграма и сообщили, что Указ состоялся в конце декабря, и пришли награды. Моя «Красная звездочка» лежит и ждет моего возвращения. Приятно принимать поздравления. Затем мне на ухо Н. А. Самусев шепнул по секрету, что сегодня должен состояться Указ о присвоении В. Востротину звания Героя Советского Союза.
Когда в 16.30 третий батальон сообщил о том, что начался обстрел 9-й роты, мы еще не знали, что это будет наша боль и наша слава. Обстрелы стали привычны. Но постепенно обстановка становилась тревожнее и тревожнее. Сильное огневое воздействие из безоткатных орудий, минометов, стрелкового оружия, гранатометов. Первый доклад о потерях, гибнет ефрейтор А. Федотов. Через час в сумерках противник перешел в атаку. Двигаются спокойно, в полный рост. Одеты в черные куртки с капюшонами. Разгорается ожесточенный бой. Прут, невзирая на потери и огонь артиллерии. Двое подрываются на минном поле.
Не знаю, верно ли наше предположение, но, посовещавшись, утвердились во мнении, что все они шли в атаку обкуренные. Раненые солдаты, которых мы опрашивали на следующий день после боя, в один голос говорили, что всех неприятно поражало, с каким спокойствием «духи» переговаривались. Используя террасы и скрытые подступы, противник подходит все ближе и ближе. Теперь уже с той и другой стороны в ход идут гранаты. Душманы атакуют с криками: «Аллах Акбар! Москва, сдавайся!» Наши мальчишки, бросая гранаты, кричат в ответ: «За Куйбышев! За Борисов! За Могилев!» Каждый кричит свой родной город. Бой идет второй час. Прикрывая отход товарищей, остается один в кладке и отбивается от «духов» младший сержант Александров Вячеслав Александрович. Все успели отойти без потерь и закрепиться на высоте. Александров отойти не успел. Душманы одновременно бьют по нему из трех гранатометов. Мнение всех об этом парне было единым: прекраснейший человек и отличный товарищ. Это первый наш солдат в том бою, которого мы представили к званию Героя посмертно.
Пока идет бой, мы срочно снимаем с горы разведывательную роту и бросаем ее на помощь нашей героической 9-й. Старший лейтенант С. Ткачев командует уверенно, но тревога в голосе чувствуется. Рота держится, но боеприпасы подходят к концу. Проклятые скалы. Чтобы как-то ускорить подход, разведчики создали группу, которая, бросив все лишнее, взяв только гранаты и патроны, идет во тьме наверх. Короткая передышка, и снова вражеская атака. Девятый час вечера. Положение критическое. Почти нет гранат. Один за другим гибнут рядовые А. В. Мельников и А. Ю. Кузнецов.
На помощь роте выходит разведвзвод старшего лейтенанта Смирнова. Чуть легче. Отлично работает корректировщик — старший лейтенант И. Бабенко. Артиллерия делает полдела. Группе разведроты еще, часа два пути наверх. Отбита вторая атака. Где-то ближе к часу и до трех, начинается и захлебывается третья атака, самая ожесточенная. Много раненых, мало патронов. Душманы забрасывают наши позиции гранатами. Когда после боя выносили умирающего рядового О. В. Криштопенко, он все шептал, что не успел ее (гранату) отбросить, отбросить свою смерть. До рассвета не дожил. Видели мы потом эти ручные гранаты американского производства. Легкие, пластмассовые. Срезав часть корпуса, обнаружили множество шариков диаметром в 3 мм. До сотни таких шариков остались в теле младшего сержанта К. Н. Огнева. Ногу ему пришлось ампутировать. Сутки прожил с тяжелейшей контузией рядовой А. П. Цветков и скончался. Трудно мы удержали высоту 3234. Шестеро убитых, десять раненых. Из раненых трое отказались спускаться и эвакуироваться. Только через трое суток их спустили, стали гноиться раны.
Сколько было противника, можно только догадываться. По нашим прикидкам, никак не менее двух-трех сотен. Против 39 десантников. Когда на следующий день саперы поднялись на вершину, чтобы восстановить минные поля, обнаружили множество луж крови, обрывки бинтов и обмундирования, окровавленные ботинки, огромнейшее количество стреляных гильз. Нам достался только один гранатомет с десятью выстрелами. Верные себе «духи» вынесли всех убитых и раненых. Так и не узнали мы достоверно, удалось ли нам накрыть артиллерией «духовские» вертолеты, которые садились на площадку за хребтом. По звуку двигателей определили приблизительный район и накрыли залпами батареи БМ-21 «Град». Целый день там что-то горело и дымило, но что? Из-за низкой облачности летчики заявку на воздушную разведку не приняли. Через несколько дней через разведуправление Армии пришло сообщение о том, что против нас воевал отборный полк «коммандос» пакистанской армии «Чехатвал».
Поддержали нас и в представлении на Героя Советского Союза (посмертно) рядового А. Мельникова. 8 января узнали, что Указом от 06.01.1988 года наш командир В. А. Востротин получил это высокое звание. Рад за него искренне, достойнейший человек. Как обычно на войне, и боль, и радость ходят рядом.
Остальное кратко. Каждый день без перерыва идут колонны по 180–250 машин. 11 января получает ранение в голову капитан Игорь Печерский. Теперь батальон, в буквальном смысле, обезглавлен. С утра поднимаюсь на КНП 3-го пдб и принимаю командование батальоном на себя. Через три дня И. Печерский возвращается. Крепкая оказалась у него голова, отделался царапинами. Под конец ударили морозы. Выпал снег. Поморозили людей. Горы есть горы. Мороз, ветер, снег. Посиди-ка на высоте за 3000 метров. Командир приказал срочно собрать на командном пункте все полушубки и перебросить для тех, кто находится на снежных вершинах. Зато и «духам» стало трудно нас долбить. Количество обстрелов заметно поубавилось. Из боя вышли только утром 22 января, без происшествий. На всякий случай в дополнение к заградительному огню артиллерии выставили на прямую наводку танки И. Сухарева. Трудно дался подъем на заледеневший перевал. Ночевка под Гардезом, а 23 января на одном дыхании домой.
Представлен к афганскому ордену «Красное Знамя». Отвоевали мы громко, и нас, как никогда раньше, осыпали почестями и наградами. Да, впрочем, за дело. На вопрос командующего: «Как ведут себя люди?» — ответил: «Геройски». Ни в чем душой не покривил, ибо знал множество примеров мужества, самоотверженности, верности воинскому долгу, товарищества и мужской выдержки.
