Есенин не только подписывает письмо "пяти групп сознательных рабочих Замоскворецкого района", не только распространяет нелегальную литературу, не только бывает на рабочих собраниях и митингах. Вместе с рабочими типографии он участвует в забастовках, демонстрациях протеста и солидарности, проводимых на фабриках и заводах по призыву Московского комитета РСДРП. Из обнаруженных нами архивных документов видно, что сытинцы выступали в дни забастовок единодушно и организованно. Работу прекращали, как правило, все цехи и отделения. Бастовало свыше тысячи человек. Собирались во дворе типографии. Звучали боевые песни, призывы к братской солидарности. Собравшись, отправлялись на улицы города.
Легко представить, какой эмоциональный след оставляло все это в душе молодого поэта. Когда позднее, в февральские дни 1917 года, Есенин писал свою "маленькую поэму" "Товарищ", не вспоминал ли он и своих товарищей по типографии, с которыми вместе трудился, вместе мечтал о свободе и жизнь которых помогла ему шире взглянуть на мир?
Он был сыном простого рабочего,
И повесть о нем очень короткая.
Только и было в нем, что волосы как ночь
Да глаза голубые, кроткие.
Отец его с утра до вечера
Гнул спину, чтоб прокормить крошку...
. . . . . . . . . . . . . . . . .
Жил Мартин, и никто о нем не ведал.
Грустно стучали дни, словно дождь по железу.
И только иногда за скудным обедом
Учил его отец распевать марсельезу.
"Вырастешь, - говорил он, - поймешь...
Разгадаешь, отчего мы так нищи!"
И глухо дрожал его щербатый нож
Над черствой горбушкой насущной пищи.
Но вот под тесовым
Окном
Два ветра взмахнули
Крылом;
То с вешнею полымью
Вод
Взметнулся российский
Народ...
Прежде чем пробил этот последний, смертный час самодержавия, потребовались десятилетия суровой и мужественной борьбы пролетариата России с царизмом. Сколько безымянных героев погибло на каторге, в ссылке! Сколько борцов за свободу томилось в сырых тюремных казематах!..
Много в России
Троп.
Что ни тропа
То гроб.
Что ни верста
То крест.
До енисейских мест
Шесть тысяч один
Сугроб.
Были среди тех, кто открыто выступал против самодержавия, кого преследовали царские власти, и рабочие-сытинцы. У Есенина есть одно "странное" письмо к Панфилову. Оно предельно кратко, но кажется, судя по почерку, что писали его несколько человек. Сделано это Есениным не случайно, что ясно из текста письма: "Писать подробно не могу. Арестовано 8 человек товарищей за прошлые движения из солидарности к трамвайным рабочим. Много хлопот, и приходится суетиться.
А ты пока пиши свое письмо, я подробно на него отвечу".
Обнаруженные в архивах охранного отделения документы позволяют восстановить довольно точную картину событий, о которых идет речь в письме Есенина. 12 сентября 1913 года постановлением Московской судебной палаты было приостановлено издание рабочей газеты "Наш путь". 16 сентября в редакции вновь состоялось совещание, на котором было решено обратиться к рабочим с призывом к однодневной забастовке, а также назначены день, час забастовки, пункты демонстрации. 21 сентября было отпечатано и распространено по фабрикам и заводам воззвание "Ко всем московским рабочим товарищам", призывающее к общемосковской забастовке 23 сентября.
23 сентября во всех намеченных пунктах: на Страстной площади, Цветном бульваре, Крымской набережной, Садовой-Триумфальной, на Тверской, в Екатерининском парке, на Пятницкой состоялись демонстрации протеста. В однодневной забастовке участвовали рабочие многих московских заводов и большинство рабочих-печатников. По распоряжению московского градоначальника против демонстрантов были направлены усиленные наряды полиции и конная жандармерия. Более пятидесяти человек - активных участников и организаторов демонстраций в различных частях города были арестованы полицией. Среди задержанных полицией была группа рабочих типографии Сытина. Именно об их аресте идет речь в письме Есенина. Как проходила забастовка у сытинцев, в которой участвовал и Есенин, кто из рабочих-печатников был арестован, мы узнаем из донесений полицейского пристава Пятницкой части в московское охранное отделение. "Рабочие типографии Сытина 23 сего сентября 8 ч. 10 м. утра кончили работу в количестве 1650 чел., выражая сочувствие арестованным служащим трамвая. Выйдя во двор, запели песни, а на Пятницкой улице, против здания типографии, остановили вагон трамвая N 557, - докладывал пристав в своем рапорте 23 сентября 1913 года полицмейстеру 1-го отделения. - ...Задержаны трое и замечены в толпе агитирующие. Список коих при сем прилагается". 24 сентября на рапорте пристава о забастовке сытинцев появилась резолюция московского градоначальника об аресте рабочих типографии, указанных в списке. В тот же день они были арестованы, -что вызвало новую волну протеста. Узнав, что их товарищей арестовали, сытинцы вновь прекратили работу. Несмотря на протест рабочих типографии, московский градоначальник распорядился подвергнуть задержанных полицией аресту на три месяца. Несколько позднее, 25 октября 1913 года, он же, "признавая пребывание означенных лиц в Москве вредным для общественного спокойствия и порядка... постановил: воспретить поименованным лицам жительство в Москве и пределах московского градоначальства на все время действия Положения об усиленной охране, о чем им и объявить".
Родные и близкие арестованных, товарищи по работе не примирились с таким решением. Они начали ходатайствовать перед московским градоначальником об отмене запрета на жительство в Москве.
Вместе с другими рабочими типографии участие во всех этих делах принимал и Есенин. В письме к Панфилову, сообщая об аресте товарищей, он указывал: "Много хлопот, и приходится суетиться". Корректор М. Мешкова рассказывает: "Когда арестовали несколько наборщиков, мы все это видели, возмущались. Есенин был особенно взволнован и расстроен случившимся".
Все, что произошло после 23 сентября 1913 года - аресты организаторов демонстраций и забастовок, полицейские репрессии против бастующих, усилившиеся гонения на рабочую печать, полицейские обыски, слежка шпиков, - глубоко растревожило юного поэта:
Сбейте мне цепи, скиньте оковы!
Тяжко и больно железо носить.
Дайте мне волю, желанную волю,
Я научу вас свободу любить.
Этими стихами начинается письмо Есенина к Панфилову, отправленное вскоре после тревожных сентябрьских дней. "Тебе ничего там не видно и не слышно в углу твоего прекрасного далека, - писал он. - Там возле тебя мирно и плавно текут, чередуясь, блаженные дни, а здесь кипит, бурлит и сверлит холодное время, подхватывая на своем течении всякие зародыши правды, стискивает в свои ледяные объятия и несет бог весть куда в далекие края, откуда никто не приходит. Ты обижаешься, почему я так долго молчу, но что я могу сделать, когда на устах моих печать, да и не на моих одних.
