В Риме перед Рождеством 1926 года Муссолини жил в небольшой квартире в палаццо Титтони на виа Ра-зелла. Жилье состояло из прихожей, маленькой столовой и четырех комнат. Только спальня была достаточно большой, но в ней было мало света. Еду ему присылал барон Фассини, живший этажом ниже. Хозяйство вела Чезира, славная служанка из Губбио, старая дева лет сорока, умело исполнявшая роль «мажордома». Чрезмерное усердие делало ее ревнивой ко всякому внешнему вмешательству, даже со стороны Ракеле. Чезира была рекомендована Бенито синьорой Маргеритой Сарфатти, бывшей подругой, списанной Муссолини с «корабля любви». Поэтому ясно, что Чезира служила еще и Сарфатти. Эта дама вела раздел художественной критики в «Пополо д'Италия». Из-за своего назойливого характера она не пользовалась популярностью. Редактор Арнальдо не выносил ее еще и потому, что ему были известны ее интимные отношения с Бенито. Сарфатти была также главным редактором обозрения «Иерархия» и пропагандистом артистического движения «Новеченто». Ее корыстная натура проявлялась во всем: она даже потребовала гонорар за статью, написанную в память погибшего на фронте сына. Это вызвало скандал в журналистских кругах. Она же была автором известной в Италии книги «Дуче», которая Муссолини не понравилась. В 1930 году Маргариту уволили из «Пополо д'Италия». Ее отношения с Муссолини полностью прекратились. (Впоследствии она уехала в Соединенные Штаты, и о ней больше ничего не слышали. Кажется, она вышла замуж за какого-то банкира.)
* * *
На виа Разелла проживали тогда, в 20–30-е годы, многие деятели из фашистского госаппарата. В частности, заместитель государственного секретаря по внутренним делам Альдо Финци, который кончил жизнь в Адреатинском рву вместе с другими жертвами немецких репрессий. На улице Разелла жил также личный секретарь дуче Паолуччи, представитель дипломатической школы Италии, человек бдительный, трудолюбивый и осторожный. Эти его качества нравились Муссолини.
В 30-е годы Муссолини сильно изменился, по крайней мере, внешне. Он стал одеваться со вкусом, гораздо лучше, чем раньше, посещал самых различных людей. Чтобы сохранять себя в форме, он придерживался четкого распорядка: ввел для себя методичный режим, который, как он говорил, «помогал ему сохранить тело гибким, а голову свежей». Утром он вставал в шесть часов, делал зарядку, после чего пил оранжад и стакан виноградного сока. Затем он совершал прогулку верхом и принимал душ. Его завтрак состоял из сырых фруктов, чашки кофе с молоком и булочки — в том случае, если не было романьолского хлеба, который Ракеле выпекала сама. С начала Второй мировой войны он отказался от курения. (Вспоминают только об одном исключении: он позволил себе выкурить сигарету в театре «Балле» на премьере «Марсова поля», драмы, в создании которой Бенито принял участие.)
С восьми утра Муссолини был уже на рабочем месте. В одиннадцать часов — короткий перерыв, во время которого он ел фрукты. В четырнадцать часов приходил домой. Второй завтрак неизменно состоял из макарон с соусом, вареных или сырых овощей, большого количества фруктов. Кофе он днем не пил. Сразу же после еды он шел в кабинет, где читал итальянские и иностранные газеты. Если он не был занят чтением классической литературы, он находил время для просмотра информации, текущих новостей. Он никогда не отдыхал после обеда. К шестнадцати часам ехал в министерство и не возвращался домой раньше девяти часов вечера. Он никогда не опаздывал к столу и не был привередлив в еде. Его принцип: лишь бы пища была простая и хорошего качества. После ужина он пил оранжад или настой ромашки и примерно в половине одиннадцатого отправлялся спать. У него всегда был тяжелый сон…
Бенито Муссолини, вспоминала Ракеле в Кастрокаро, не был прихотлив в одежде. Единственное, к чему он предъявлял высокие требования, это “галстуки. Они должны были быть тщательно подобраны и изготовлены из самой хорошей ткани. Одеколоном он не пользовался. И вообще «ароматы» его раздражали. Простыни Муссолини менял каждый день. Это было его постоянное требование. Он как бы восполнял то, чего ему не хватало в далеком детстве.
* * *
Эдда, Витторио и Бруно учились только в государственных школах. Может быть, качество преподавания в частных школах было выше и учащиеся там получали больше знаний, но они, считали супруги Муссолини, недополучали знаний более важных, а именно: умения сосуществовать с детьми из разных слоев общества. Характер совершенствуется в общении с разными человеческими типами, и врожденный детский эгоизм исчезает автоматически. У Муссолини не было привычки уделять своим домашним какое-то особое внимание. Он почти не делал подарков детям. Не баловал и Ракеле. Единственный подарок, который сделал Муссолини жене со времени прихода к власти, был золотой браслет с выгравированным на нем пучком прутьев с секирой. Это не было его личной выдумкой или жестом душевной широты, он просто последовал примеру Арнальдо, сделавшего такой же подарок своей жене Аугусте. Дуче преподнес браслет с торжественным видом, уверенный, что примут подарок с восхищением. Но ничего подобного; Ракеле заявила к удивлению мужа, что не любит ценные вещи и никогда не хотела их иметь. У нее никогда не было ни драгоценностей, ни мехов, хотя журналисты скандальной хроники приписывали ей многие «слабости». Единственную шубу она купила во время Первой мировой войны, заплатив за нее восемьсот лир. Эту шубу у нее конфисковали в 1945 году и не вернули…
…Но до конфискации оставалось еще почти восемнадцать лет. Годы блеска, годы занятия одного из самых высоких положений в итальянском обществе. Ракеле была очень скромна и «примадонной» себя не ощущала.
Ее единственная встреча с королевой-матерью Маргеритой произошла в Милане за несколько месяцев до смерти королевы. Вот что Ракеле записала о ней в своем дневнике.
ЗАПИСИ ИЗ ДНЕВНИКА РАКЕЛЕ
Я отправилась с детьми во Дворец спорта на просмотр фильма «Жизнь Христа». Королева Маргерита присутствовала там тоже. Когда она появилась, ей устроили овацию. Во время спектакля помощник королевы нашел меня и сказал: «Синьора, ее величество королева приглашает вас с детьми в свою ложу». Я с трудом справилась с охватившим меня смущением. Мысль оказаться в обществе королевы повергла меня в крайнее замешательство, но когда я ее увидела и услышала ее голос, такой ласковый, мои страхи рассеялись. «Мне приятно познакомиться с вами и вашими детьми, синьора, я хотела бы знать, сколько им лет и в какую школу они ходят. Я часто спрашивала о них вашего мужа и знаю, что Эдда — умная девочка, но большая проказница». Разговаривая, она своей тонкой белой рукой гладила волосы Эдды. «Вы должны очень гордиться вашим мужем. Королевский дом Савойи очень признателен ему за его неустанный труд. Я большая поклонница вашего мужа и убеждена, что он с успехом сможет руководить страной. Он мне очень интересен как личность. У того, кто любит музыку, должна быть открытая душа. Я только удивляюсь, когда он находит время играть на скрипке». Мы пробыли у королевы полчаса. Она с такой добротой говорила со мной, что я была околдована ее очарованием. Это — настоящая королева!
