Радиограммы «Ультра» — от кого бы они ни исходили: от Гитлера, Кессельринга или командующих группами армий — теперь представляли для нас мало пользы в стратегическом отношении, если не считать, что они показывали, насколько нереалистичной стала вся система немецкого командования на западе. Германская военная машина строилась и приводилась в движение для победы, а теперь, в условиях поражения, она просто не действовала.
Вернувшись в Лондон, я узнал, что Гитлер находится в Берлине и все еще «руководит» армиями, которые в большинстве своем прекратили существование. «Ультра» донесла до нас крик отчаявшегося человека: «Почему вы не выполняете мои приказы? Почему не отвечаете?»
Была перехвачена последняя «Ультра» от Геринга:
«Мой фюрер! Ввиду вашего решения оставаться на своем посту в берлинской крепости, согласны ли вы, чтобы я принял на себя общее руководство рейхом с полной свободой действий внутри страны и за границей в качестве вашего преемника, в соответствии с вашим декретом от 29 июня 1941 года. Если я не получу ответа сегодня до 10 часов вечера, я буду считать, что вы утратили свободу действий и что условия вашего декрета вступают в силу в интересах нашей страны и нашего народа. Вы знаете, какие чувства я питаю к вам в этот серьезнейший час вашей жизни: у меня нет слов, чтобы их выразить. Да хранит вас бог! Желаю вам удачи, несмотря ни на что.
Ваш верный Герман Геринг».
Ему надо было быть осмотрительнее. Гитлер тут же приказал арестовать Геринга.
«Ультра» нарисовала нам картину последних дней Гитлера — вплоть до середины апреля 1945 года. Теперь мы знаем, что в последние два года жизни, перед тем как он покончил жизнь самоубийством, его неистовство как будто утихло; приняв решение покончить с собой, он, по-видимому, вновь обрел известное самообладание и стал нормальным, благоразумным и тихим. Затихли и телетайпы в моем учреждении. Хотя операция «Ультра» на западе окончилась, на востоке она еще продолжалась, пока атомная бомба не положила конец и этой войне. Я вернул Стюарту Мензису ключ от «красных ящиков», которые совершили столько рейсов между моим кабинетом и домом № 10 по Даунинг-стрит.
«Осведомленность не только о точной численности и группировке противника, но и о том, как, когда и где он намеревается проводить свои операции, внесла новый аспект в ведение войны» — так сказал генерал Александер в Тунисе в 1943 году. Он мог бы добавить, что внезапность — самый важный элемент современной войны. Способность лишить ничего не подозревающего противника возможности использовать этот фактор и добиться внезапности самому — элемент победы.
Поскольку «Ультра» обеспечивала достижение внезапности, не была ли она настоящим творцом побед союзников во второй мировой войне? Но разведка сама по себе, как бы блестяще она ни велась, не может обеспечить крупного успеха при отсутствии военной мощи или должного уровня готовности, как было в мрачные дни 1940 года, когда «Ультра» только делала первые шаги из Блечли, а Гитлер, вследствие упорного неверия французских генералов, добился внезапности под Седаном, где союзников постигло бедствие. И все же именно «Ультра» помогла спасти британские экспедиционные войска. Англия осталась одна против огромной победоносной немецкой военной машины, и для нее стоял вопрос не о победе, а о том, как выжить. Во время битвы за Англию «Ультра» помогала нашему истребительному авиационному командованию перехитрить Геринга, пытавшегося массированными ударами уничтожить английские военно-воздушные силы.
Сомнительно, удалось ли бы без помощи «Ультра» Уэйвеллу или Окинлеку так хитроумно остановить наступление немцев во время длительного отхода с боями наших ближневосточных сил под непрерывным натиском неумолимого Роммеля.
На Крите «Ультра» лишила внезапности вторжения парашютистов Штудента, и, хотя остров был потерян, наша осведомленность, бесспорно, позволила спасти большую часть войск от пленения.
Перед Эль-Аламейном нельзя было не задумываться о том, что случилось бы, если бы Роммель добился внезапности в своем яростном наступлении в обход левого фланга Монтгомери. В лучшем случае, оно полностью сорвало бы подготовку битвы под Эль-Аламейном. Поскольку мы точно знали через «Ультра», что замышляет Роммель, мы отразили наступление его войск. Эль-Аламейн стал поворотным пунктом от простого выживания к активным победам.
Именно благодаря «Ультра» удалось не допустить снабжения отступающей армии Роммеля морским путем и заставить ее отойти в Тунис.
По мере развертывания операции «Ультра» ее потенциальные возможности ограничивались только числом случаев, когда «оракул» решал заговорить. Благодаря тому, что нам удалось перехватить большое количество радиограмм непосредственно от Гитлера, его главных военачальников и нижестоящих инстанций, мы получили подробные сведения о численности и дислокации войск противника. Таким образом, «Ультра» поставляла элементы и аспекты, столь важные для планирования наших операций.
В Северо-Западной Африке «Ультра» обеспечила нам и нашим новым союзникам — американцам внезапность действий и почти полное отсутствие сопротивления в десантной операции, а заключительные бои в Тунисе благодаря «Ультра» велись при полной нашей осведомленности о контрударах Роммеля и фон Арнима и о занимаемых противником позициях.
Негативная роль «Ультра» впервые оказалась столь ценной перед нашей высадкой в Алжире. Я имею в виду, что цели наших приготовлений были совершенно не известны противнику, если судить по догадкам, которыми обменивались в радиограммах командующие и Берлин. Именно эта негативная роль дала нам знать, что мы сумеем достигнуть внезапности. Противник так и не узнал, где именно произойдет высадка союзников — в Северной Африке, Сицилии или Италии. Правда, планы этих операций основывались на информации, полученной от «Ультра», но если на минуту представить себе, что «Ультра» действовала бы на стороне противника, то осталось бы мало шансов на успех наших десантных операций на Средиземном море или в Нормандии. Я думаю, справедливо сказать, что «Ультра» была важным фактором в этих операциях.
Успехи — да, но как насчет неудач? Этот новый аспект войны требовал нового характера мышления со стороны наших командиров, и различные способы, какими они использовали эти возможности или злоупотребили ими, характеризуют самих людей. Возможно, сознание, что главнокомандующий и даже Черчилль и Рузвельт получают ту же информацию, заставляло некоторых строго следовать своим ортодоксальным военным принципам и вступать в бой только при наличии превосходства в живой силе и технике, тогда как другие использовали «Ультра» для того, чтобы перехитрить противника и взять его с тыла. В этом было основное различие между двумя генералами — Монтгомери и Паттоном, которое в конце концов породило непримиримое соперничество.
