Говорили, что «во втором тайме жизни» скорость ему заменила мудрость, что он лучше стал видеть поле, точнее и чаще давать пасы, а фирменный его пас пяточкой стал вывереннее и даже элегантнее… Все это так. Более того, если раньше Стрельцов получал в игре только удовольствие, мог простоять на поле восемьдесят восемь минут, а за оставшиеся до конца игры две минуты забить два гола и привести тем самым болельщиков в исступление, если раньше он не признавал, что труд футболиста – это труд гребца на галерах, набивающего мозоли на руках и на заднице, то теперь он стал более похож на пахаря. Да, и в середине шестидесятых в нашем футболе было трудно найти равных ему, но это был уже не тот Эдуард, о котором говорили на трибунах: «Да куда там до него Пеле!»
В сборной Стрельцов начинал в 1955 году с победного матча СССР – Швеция. Напомним, тогда были 6:0 и хет-трик молодого форварда. Последнюю игру за сборную он провел в 1968-м против Венгрии – это был четвертьфинал чемпионата Европы. Мы проиграли – 0:2. Стрельцов уже не смог выручить.
А ведь ему тогда исполнился всего тридцать один год. В это время еще играют и играют. Пример – почти рядом с ним. Ференц Пушкаш, человек с необычной судьбой, сумевший стать пятикратным чемпионом Венгрии и пятикратным же – Испании, дважды державший Кубок чемпионов в составе «Реала», снял бутсы в тридцать девять лет. За сборную своей страны он провел восемьдесят четыре матча и забил в них восемьдесят три гола.
А Эдуард в том же 1968 году, когда провел прощальный матч за сборную, удостоился звания лучшего футболиста страны, поиграл за родной клуб еще два неполных сезона и ушел из футбола. Нет, он пробовал еще себя в роли тренера, спортивного воспитателя мальчишек, но это все, по большому счету, было уже не его…
Со стороны все кажется так просто и ясно. Пришел в футбол талантливый паренек, не выдержал испытания славой, оступился, дорого заплатил за ошибки молодости, потом исправился, стал мудрым… И вот уже история его жизни приобретает стандартный оттенок – мол, сколько мы таких книг читали… Но суть ведь в том, что Стрельцов был не талантливым – он был гениальным! Он играл не только за счет скорости, дриблинга, сильного удара – он обладал особым футбольным мышлением, не прочтением, а предвидением ситуации. Если хотите, он был Пушкиным. Ведь тот слыл не только практиком-реформатором и носителем нового русского литературного языка – он и в повседневности, говорят, мыслил рифмами, иначе мыслить для него было просто трудно. Вот и Стрельцов: не знал, как вести себя за пределами футбольного поля, жил только игрой и по ее правилам. Ему надо было не равномерно, а импульсивно выплескивать энергию. На поле делать это было легко: сначала видимое состояние покоя, потом взрыв – рывок, финт, удар… Такой стиль игры был образом жизни. Вне пределов футбольной площадки энергия выплескивалась иным способом. Увы, подсудным.
Но раз уж вспомнили и Пушкина… У него, как вы, наверное, знаете, была масса любовных похождений, были веселые компании и дуэль была вовсе не одна. Однако это как-то ушло, затерялось во времени, хотя когда-то обсуждалось, осуждалось. Гениальность человека выше домыслов, сплетен, обвинений и оправданий. Остались его книги, и по ним мы судим о поэте.
О Стрельцове тоже пробовали писать всякое. Мол, тюрьма – это чьи-то происки, мол, Эдуарда специально подставили, желая ослабить и его клубную команду, и сборную, были, мол, завистники…
Не надо!
Что произошло – то и произошло. Ненужное ушло. Осталась его игра – как книги поэта.
Итак, в премьерство Стрельцова, то есть в 1954 году, как уже говорилось выше, «Торпедо» сдало позиции и скатилось на девятое место. По забитым мячам (тридцать четыре) оно уступило лишь двум командам. Однако доля голов, забитых Эдуардом, была невелика: за сезон в ворота соперников он провел всего четыре мяча. Просто для сравнения скажем, что в этом весьма «неурожайном» для футбольных снайперов году лучшими бомбардирами стали В. Ильин из столичного «Динамо», А. Ильин из «Спартака» и А. Сочнев из ленинградских «Трудовых резервов» – по одиннадцать мячей.
Но тренеры сборной Стрельцова все же выделили и пригласили выступать за главную команду страны. Здесь-то он и отличился в вышеназванном матче со шведами: забил почти столько, сколько в клубе за сезон. Со сборной ФРГ в Москве он не играл – приболел. Зато в Ганновере, едва выйдя на поле, забил немцам уже на третьей минуте. И отныне никто не сомневался, что Стрельцов вместе с олимпийской сборной поедет в Мельбурн.
Ту нашу «золотую» команду хочется назвать поименно и хотя бы коротко охарактеризовать тех, кто добыл стране первое футбольное олимпийское золото.
Вратари – Л. Яшин, Б. Разинский.
О Льве Ивановиче что говорить-то?! До Олимпиады он уже дважды становился чемпионом СССР в составе московского «Динамо», был и обладателем Кубка страны, в 1955 году стал вратарем номер один в числе лучших тридцати трех футболистов (тут он сменил тридцатичетырехлетнего Леонида Иванова из ленинградского «Зенита», несколько лет кряду называвшегося лучшим голкипером).
Борис Разинский выступал за ЦДСА и… забил соперникам два гола. Да, он был не только вратарем, но и нападающим. Кстати, в отличие от своего старшего напарника по воротам в сборной, оставшегося на всю жизнь верным одному клубу, Борис играл в… десяти командах страны.
Защитники – И. Тищенко, М. Огоньков, А. Башашкин, Б. Кузнецов.
Николай Тищенко – спартаковец. Как мы сейчас говорим, возрастной игрок, на время поездки в Мельбурн ему было без малого тридцать лет. Тогда замены, даже травмированных футболистов, в ходе игры не разрешались. В полуфинальном матче с болгарами Николаю сломали ключицу. С такой травмой оставаться на очень ответственной линии защиты было, конечно, нельзя, и Тищенко занял левый край нападения. Судьбу матча решил гол, забитый в добавочное время Б. Татушиным, и в этой победной комбинации принял участие Тищенко…
Михаил Огоньков – спартаковец. Для защитника, пожалуй, хрупкий – чуть больше семидесяти килограммов. Но техника отбора мяча была поразительной! На Олимпиаду поехал в двадцать четыре года, провел там все пять игр. Назывался лучшим в своем амплуа в 1956, 1957 годах в ходе чемпионата страны. В 1958 году пожизненно дисквалифицирован за кутеж на той самой даче, где «отличился» Стрельцов. Правда, три года спустя ему все же разрешили играть, но за основу «Спартака» он после долгого перерыва не тянул, выступал за дубль, во встрече с «Кайратом» на выезде получил травму, последовала сложная операция… Словом, поле пришлось покинуть. Михаил нашел себя на тренерском поприще: детская команда «Спартака» под его руководством шесть лет выигрывала первенство столицы. Умер Михаил в пятьдесят семь лет, причина смерти неизвестна. Несколько дней он не выходил на работу, когда вскрыли квартиру, обнаружили следы застолья и тело олимпийского чемпиона…
