Кстати, музыкант Дэйв Кларк, коллега и давний друг Меркьюри, который работал с ним над тем же синглом, ничего подобного не говорил…
Далее Моран вспоминает съёмки видеоклипа «The Time», проходившие на сцене лондонского театра «Доминион». После окончания съёмок Фредди, по словам Морана, «решил попробовать себя в качестве работницы театра и начал продавать мороженое, шокируя изумлённую публику. Он ни капли не беспокоился, что его узнают, и грубо препирался с недовольными покупателями. Одна возмущённая дама пожаловалась, что она не заказывала мороженое в вафельном рожке… „Засунь его…“, — послышался непристойный ответ!».
Моран даже не смог самостоятельно придумать какую-нибудь гадость. Он использовал широко известный эпизод, упоминавшийся в прессе и во многих книгах о Меркьюри. У этой истории немало свидетелей — Дэйв Кларк, сотни зрителей, журналисты. Но только выглядела она совсем иначе.
Во-первых, все произошло не на съёмках видеоклипа «The Time», а на премьере мюзикла «The Time».
Во-вторых, Фредди не продавал мороженое, а разбрасывал его бесплатно, что мгновенно привлекло к нему внимание собравшихся в фойе людей.
В-третьих, он никого, а тем более женщин, не покрывал матом. Трудно даже представить, какой был бы скандал, позволь он себе такое хулиганство в общественном месте.
Следует отметить особенность слуха Майкла Морана — несколько сот человек, включая представителей враждебной Меркьюри прессы, не слышали никакого мата — только он!
Безобидная шутка, ещё одно свидетельство щедрости Фредди, в его трактовке превратилась в мерзкую, похабную выходку! И если верить Морану, то получается, что Фредди, как подзаборному пьянчужке, мат служил связкой слов, вместе с «дорогушей» — в его тексте Фредди матерится чуть ли не через каждое слово. А это ложь — Фредди никогда и нигде не ругался матом, для этого он был слишком воспитанным человеком!
Моран не единственный, кто пытался опошлить эту историю. Многие биографы, ссылаясь на повара Меркьюри Джо Фанелли, пишут, что первоначально Фредди собирался не раздавать, а продавать мороженое, но он якобы не знал, как выглядят мелкие купюры, и потому просто не мог правильно дать людям сдачу.
Джо Фанелли не мог знать, чего хотел Фредди, потому что его там не было. Конечно, Фредди уже много лет пользовался кредитками и чековыми книжками, но неужели человек, несколько лет работавший на Кенсингтонском рынке, забыл, как выглядят деньги?!
Эти люди просто не в состоянии поверить, что обладатель многомиллионного состояния может бесплатно раздать коробку мороженого! Они воспитаны в семьях, где внимательно следят, как бы гость не съел лишний бутерброд, и они никогда не поймут, что на земле есть люди, которым просто нравится делать приятное другим и получать от этого огромное удовольствие! Куда им — они за грош удавятся! И они никогда не простят человека, который мог тратить огромные деньги, чтобы доставить удовольствие совершенно незнакомым людям! Как с точки зрения этих несчастных могли выглядеть действия Фредди? Он бесплатно роздал несколько пломбиров? Да он не умеет пользоваться деньгами! Он устроил шикарную вечеринку? Чтобы нюхать кокаин и предаваться сексуальным оргиям! Он подарил дом другу? Да это его возлюбленный, он заплатил ему за секс! Он раздаёт деньги незнакомым людям? Да он не знал, куда их девать!
… Моран вспоминает запись композиции " La Japanese " (дуэт Меркьюри — Кабалье), часть которой исполнялась на японском языке. Фредди все время сбивался, и японец Кац Ватанабе постоянно поправлял его. «Да кого это волнует!», — рассвирепел однажды Фредди. — «Ну, поставили вы не там ударение и получилось, что вы трахаетесь со шлюхами вместо того, чтобы завоёвывать мир! Кого это волнует!».
То есть Моран хочет сказать, что Фредди сказал похабность в присутствии Монсеррат Кабалье, а это уже из области фантастики — Фредди боготворил эту женщину! Он также все время намекает, что Фредди некорректно себя вёл по отношении к Кабалье, что также является неправдой.
Монсеррат Кабалье имеет в оперном мире репутацию женщины с крутым нравом. Если ей что-нибудь не нравиться, она способна отменить концерт или разорвать контракт. И если бы Фредди позволил себе хоть малейшую бестактность, она немедленно отказалась бы с ним петь. Но она была в полном восторге от совместной работы и отзывалась о Фредди как о самом талантливом и замечательном человеке, с которым ей когда-либо приходилось петь, и в будущем искренне оплакала его смерть.
Кстати, у Фредди уже был опыт исполнения на японском языке — в 1976 году «Queen» выпустила песню «Let Us Cling Together», в которую были включены куплеты на японском. Он исполнял её на концертах в Токио, с большим успехом. И нет никаких свидетельств, чтобы он кому-либо хамил по поводу японского текста.
Сохранилась видеозапись, сделанная режиссёром Яношем Зомболаи в Будапеште, на которой Фредди репетирует венгерскую народную песню. Все очень мило и благопристойно, никакого хамства.
Хам в этой истории явно не Меркьюри.
Думаю, достаточно информации, чтобы понять, что за человек Моран.
Зачем он это сделал?
Первое, что приходит в голову — зависть. Страшная, доводящая до безумия зависть посредственности к гению. Собственно, кто такой этот Моран? Посредственный музыкант, прославившийся только тем, что работал со знаменитыми людьми — Фредди Меркьюри, Монсеррат Кабалье, Дэйвом Кларком, Клиффом Ричардом. Можете себе представить, как он завидовал Фредди! Его не могло утешить, что его имя стоит рядом с именем Меркьюри как автора песен к альбому «Barcelona», что он считается соавтором песни «All God's People» и упоминается в «Is Everybody Happy»… Много существует видов зависти, но самая мерзкая и подлая из них — та, которой завидуют друг другу творческие люди. Кто хоть раз слышал, какие гадости они говорят о своих более удачливых коллегах за их спиной, тот поймёт смысл шуточного стиха:
У поэтов есть такой обычай —
В круг сходясь, оплёвывать друг друга…
Неудивительно, что это случилось и с Мораном. Свои комплексы и зависть он выдаёт в каждой своей строчке.
Так, он пишет: «В тот самый вечер, когда Монсеррат давала концерт, Фредди запаниковал в моей гримерной. Он меня так раздражал, что я вынужден был выгнать его из комнаты. Не знаю, куда он ушёл, но как только певицу вызвали на бис, она сразу вывела меня на сцену. Именно со сцены я и увидел Фредди, который снова застыл на месте, пока Монсеррат объясняла слушателям, что следующую композицию сочинили для неё он и я. Затем она запела, и успех был ошеломляющим — весь зал аплодировал стоя… После этого Фредди не мог поверить, что я сумел так запросто выйти на сцену и дебютировать с данной композицией, не потеряв хладнокровия».
