Он захотел доставить нашему владыке-патриарху большое развлечение следующим. Царь посылал вызвать часть племени мученика Христофора, которое состоит под его властью. Имя его Лопани (лопари?) Эти люди едят человечье мясо, а также своих мертвецов. По-турецки их называют ябан-адамысы, по-гречески ajrioi anJropoi, а по-арабски у нас баррийе шахшийе. Страна их лежит при море-океане, что есть море мрака, во ста пятидесяти верстах за Архангельским портом и в 1,650 верстах на восток от Москвы. От них пришло теперь на помощь царю более 17,000, а говорят даже 30.000. Этот народ восстал в древности против Александра, как мы узнали [155] от них чрез переводчиков-ибо у них особый язык, и с ними есть драгоманы, знающие их язык и русский. У них нет домов и они вовсе не знают хлеба и не едят его, но питаются только сырою рыбой, дикими, нечистыми животными и собаками, коих они не варят -так они привыкли. У них нет лошадей, но есть животные, называемые по-гречески elajoV, что есть олень; он водится у них во множестве. Его употребляют для разных потребностей: для перевозки арб, питаются им и одеваются в его шкуру. Ежегодно они вносят в царскую казну известное количество оленьих шкур, которые похожи на пергамент; московиты в них нуждаются.
Они не имеют домов, но бродят по горам и лесам; где остановятся, там и кочуют. Снег и холод не прекращаются в их стране, вследствие чего у них лицо и тело очень белы. Их одежда служит им покрывалом и подстилкой, и другой они не знают во всю свою жизнь, разве только, когда она изорвется в куски, они делают другую (и именно), из шкуры упомянутых оленей, которая похожа на кожу верблюда и с такою же шерстью. Ее сшивают вдвое, именно коротким мехом внутрь и наружу; штаны для ног и покрывало для головы в виде капюшона пришиваются к платью. Эта одежда защищает их от холода. Что касается их богопочитания, то они, как нам говорили, поклоняются небу. Свои дорожные припасы-мясо диких зверей-они прячут в одежде за спиной. Их наружность пугает зрителя; когда мы взглянули на них, то затрепетали от страха- спаси, нас Боже! Все они малорослы, все как один: не отличить друг от друга; сутуловаты, короткошеи и приземисты, ибо головы их сидят в плечах. Они все безбороды – мужчин можно отличить от женщин только по pudenda, ибо сильный холод препятствует у них росту волос. Когда они идут, то их не [156] отличить от стада медведей или других животных – удивительно для смотрящего! Лица у них круглые, будто по циркулю, очень большие, плоские, сплюснутые и ровные; носы приплюснуты, глаза неприятные, маленькие, с длинным прорезом. По этой-то причине они наводят страх на зрителя. У нас не хватало смелости поближе рассмотреть их, ибо они далеки от гуманности и совершенно дики, а потому греки называют их skulkejaloi, то есть собачелицые (Вернее, собачеголовые). Старики у них ничем не отличаются от юношей.
Нам рассказывали служители Кирилло-Белозерского монастыря, на подворье которого мы теперь пребываем, что монастырю принадлежит, в виде угодий. значительное число подданных из этого народа, кои платят подать только оленьими шкурами, ибо кроме этого у них ничего нет.
Когда мы сидели за столом, патриарх Никон послал за начальниками этого народа, именно за тысяцкими, коих около тридцати человек. С ними был переводчик, говорящий на их языке. Когда они вошли, собрание затрепетало при виде их. Они тотчас обнажили головы, т. е. отбросили назад свои капюшоны, и поклонились патриарху странным образом, сгибаясь подобно свиньям целиком. Патриарх стал расспрашивать их об их образе жизни, о том, как они теперь приехали, и об их богопочитании. Они рассказали ему все, о чем мы сообщили, (прибавив), что прибыли из своей страны пешком, а олени везли их арбы. Он спросил их: "Чем вы воюете?” – “Луком и стрелами", отвечали они. – "Правда-ли, спросил он, что вы едите человечье мясо?" – Они засмеялись и сказали: "Мы едим своих покойников и собак, так почему же нам не есть людей?” – “Как вы едите человека?" спросил он. Они отвечали: "Захватив [157] человека, мы отрезаем ему только нос, затем режем его на куски и съедаем". Он сказал им: "У меня здесь есть человек, достойный смерти; я пошлю привести его к вам, чтобы вы его съели". Они начали усиленно просить его, говоря: "Владыка наш! сколько ни есть у тебя людей, достойных смерти, не беспокойся наказывать их сам за преступление и убивать, но отдай нам их съесть; этим ты окажешь нам большое благодеяние".
Когда приехал сюда митрополит Миры, то за многие гнусные поступки его и его служителей и спутников-оказалось, что его архимандрит, а также его мнимые родственники и дьякон курили табак-немедленно всех их сослали в заточение. Только один митрополит избавился, по ходатайству патриарха Пантелярия, а дьякон был впоследствии переведен в монастырь близ столицы. Патриарх до сих пор был в гневе на него, ибо никакое преступление у него не прощается. Теперь он послал привести его к собачелицым, чтобы они его съели, но его не нашли, ибо он скрылся.
Патриарх спросил их: "Что вы обыкновенно едите?" – Они отвечали: "Сырую рыбу, которую мы ловим, и диких зверей, которых убиваем стрелами и съедаем с кожей; из них мы берем с собою запас на дорогу в своей одежде". Патриарх дал с своего стола блюдо превосходной рыбы и хлеба, чтобы они это съели; они поклонились ему и извинились и просили его, говоря: "Наши желудки не принимают вареного и мы к этому совершенно не привыкли; но если тебе благоугодно, дай нам невареной рыбы". Он велел принести. Им принесли большую рыбу, называемую штука (щука),-она была мерзлая, как чурбан,-и бросили перед ними. Увидев ее, они сильно обрадовались и много благодарили. Патриарх приказал им сесть, и они сели. Старшина их подошел и попросил нож. Взяв рыбу, он [158] сделал надрез кругом головы и снял кожу сверху до низу с такою ловкостью, что мы были изумлены. Затем он стал резать ее ровными ломтями, как режут ветчину, и бросал их своим, а те наперебой их хватали и съедали с большим наслаждением, чем человек ест что-либо вкусное и редкостное из царских сластей. Так они съели ее всю с костями, кишками и головой, ничего из нее не отбросив. Попросили другую и так же распорядились с нею, выхватывая друг у друга из рук (куски) с дракой. Зловонный запах ее распространился по палате, и мы едва не лишились чувств от величайшего отвращения к ним и при виде того, как они обтирали руки о свои шубы.
Мы были очень рады этому неожиданному большому развлечению, ибо из этого народа только раз в несколько лет приходит к царю небольшое число, а теперь, на наше счастье, они пришли все, чтобы мы могли посмотреть на них.
Мы заметили, что они не осмеливались ходить по городу малыми партиями, но ходили большою толпой, из опасения обиды от детей московитов; кроме того, им не позволили остановиться внутри города или под городом, (поместили) в необитаемых равнинах, дабы они не ловили и не ели людей. Вот сведения о собачелицых, которых мы видели собственными глазами.
