Чтобы уяснить суть его социальной философии, необходимо еще раз напомнить то принципиальное изменение в понимании закона и закономерности, какое стало результатом развития естественнонаучного знания в изучаемую эпоху. Как отмечалось, в античном и средневековом мировоззрениях под законом природы обычно понимали проекцию моральных и юридических законов на физическую природу. Когда же были открыты ее подлинные законы, нередко выражаемые математически, то отношение собственно природных и социальных законов стало меняться на противоположное. Моральные и юридические законы стали истолковываться как реализация законов чисто природных, физических. При этом первые именовали античным словосочетанием — естественное право (само это словосочетание указывает на социоморфный генезис данного понятия).
Натуралистические элементы, которые мы находим у Гоббса, Спинозы и многих других теоретиков естественного права, отнюдь не превращают их социальные доктрины в материалистические. Ведь в основе этих доктрин лежало понятие человеческой природы, выше названное нами универсалией.
Ее первостепенное свойство они видели в интересе, порожденном многообразными потребностями человека — телесными и духовными. В этой связи Гоббс, как затем и Спиноза, сформулировал некоторые немаловажные идеи экономического характера. Однако решающее, определяющее свойство человеческой природы они видели в сознании, в особенности в его высших, логических функциях. Это и объясняет преобладание идеализма в теориях естественного права.
Мы встречаем его прежде всего в объяснении происхождения и сути государства. Гоббс и другие теоретики естественного права исходили при этом из гипотетического предположения, согласно которому первоначально люди жили в так называемом естественном состоянии. Поскольку понятие человеческой природы было совершенно неисторичным, люди и в этом состоянии предполагались в принципе теми же, что и современные им. Однако эгоизм, присущий человеческой природе, с наибольшей силой проявлялся именно тогда.
Но он же приводил и к прекращению естественного состояния. Ибо, согласно Гоббсу, из всеобщего столкновения интересов возникала «война всех против всех», угрожавшая гибелью всему человеческому роду. Выход из нее найден людьми как разумными существами. Заключив друг с другом договор, они и создали государственную организацию, отказавшись в пользу власти, ставшей во главе ее, от большинства принадлежавших им естественных прав. Тем самым естественное состояние сменилось государственным, гражданским.
Эта идеалистическая доктрина Гоббса отличается у Спинозы большим натурализмом.
Так, он подчеркивает, что «права и установления природы» в сущности с одинаковой силой действуют как в естественном, так и в гражданском состоянии. Главное стремление каждого человека — сохранять свое индивидуальное существование всеми имеющимися в его распоряжении средствами — объединяет не только мудреца и невежду, но и стирает границу «между людьми и остальными индивидуумами природы». Каждый из последних оказывается «естественно определенным к существованию и деятельности определенного рода. Например, рыбы определены природой к плаванию, большие — к пожиранию меньших; стало быть, рыбы по высшему, естественному праву владеют водой, и притом большие пожирают меньших» (8, 2, 203).
Подобно автору «Левиафана» автор «Богословско-политического трактата» рассматривает людей, постоянно преследующих свои интересы, как сугубых эгоистов и врагов, которые «влекутся врозь» и которые «должны внушать тем больший страх… насколько они хитрее и коварнее по сравнению с остальными животными» (там же, 295). В особенности это имеет место в естественном состоянии, когда человек определяется к действиям почти исключительно низшими аффектами, страстями. В этом состоянии естественное право каждого человека, а точнее говоря, каждого индивида целиком определяется мерой той мощи, какой его наделила природа. Природное право «не запрещает решительно ничего, кроме того, что никто не может» (там же, 297). Поэтому в естественном состоянии, подчеркивает автор «Этики», не может быть никакой морали (см. 8, 1, 554).
Переход людей из естественного состояния в состояние гражданское Спиноза в отличие от Гоббса связывает не столько с заключением общественного договора, сколько с фактом разделения труда между людьми в силу разнообразия их потребностей и различия их способностей. Эта идея еще в античности была сформулирована Платоном.
Автор «Этики» подчеркнул, что интересы сохранения и поддержания человеческого тела, необходимость «добывания… питательных средств» для него становятся важнейшим основанием человеческого общежития (8, 1, 586). Как бы ни проклинали людей теологи и сколь бы ни превозносили иные меланхолики «жизнь первобытную и дикую», люди при всем своем эгоизме и отталкивании друг от друга вступали и всегда будут вступать в сообщество друг с другом, ибо из него «вытекает гораздо более удобств, чем вреда» (там же, 549, 583). Даже варвары, живущие вне государственности и влачащие жалкое существование, не могут обойтись без взаимопомощи.
Соединение людей в общества, таким образом, представляет жизненную необходимость для них. Общество же Спиноза, как и все другие представители социальной философии его эпохи, отождествлял с государством. Для натурализма автора «Политического трактата» весьма характерна формулировка, согласно которой «гражданское состояние устанавливается по естественному ходу вещей (подчеркнуто нами. — В. С.) для устранения общего страха и во избежание общих бед…» (8, 2, 301).
Натурализм социологических воззрений Спинозы отнюдь не может быть расценен, как материалистическое объяснение общественной и государственной жизни. Осознание материальной заинтересованности как ведущего стимула человеческой жизни, соединенное с пониманием роли разделения труда как необходимого условия удовлетворения этой потребности, далеко не доходит у Спинозы до осознания роли классового интереса в общественной жизни и тем более до осознания решающего значения этого интереса в возникновении государства и в функционировании его институтов. Интерес как одна из определяющих черт человеческого существа в социальной философии автора «Политического трактата» остается только частным интересом. Граждане государства в принципе мыслятся как равные атомы государственной машины, которая без остатка может быть разложена на них. Личность, изъятая из классовых объединений, и государство как конгломерат личностей составляют два полюса спинозовского решения проблемы свободы, поскольку человек достигает свободы не в одиночестве, а в обществе себе подобных.
