Ознакомительная версия.
А наиболее интересен мне жест Сергея Круглова, блестящего, невероятного поэта, жителя Минусинска, в возрасте тридцати, что ли, лет ушедшего в монастырь. Очень изящно…
В последние годы я не нашла никаких ценных приобретений. В старые, то есть девяностые, годы это были Левкин и Гольдштейн, которых я обожала прямо-таки до слез. Сейчас я читаю Лимонова, Пелевина и Сорокина».
И писателя и критика Яна Шенкмана задевает последняя книга стихов «Мальчик, беги!»:
«Сорок лет назад, в эпоху смогистов и лианозовцев, стихи Лимонова казались тонкой стилизацией под примитив, под любительщину. Своего рода постмодернистской игрой, хотя тогда еще не все знали слово «постмодернизм». Сегодня стало окончательно ясно, что Лимонов не шутит и не играет. Он действительно такой, каким описывает себя в стихах и романах…
Очень сложно писать рецензию на книгу оппозиционера, даже если он выпустил сборник стихов, а не сборник прокламаций. Обругаешь – сочтут пособником «кровавого режима». Похвалишь – проявишь солидарность с тем, с чем проявлять солидарность совсем не хочется. Короче, надо быть осторожным. Тем более что стихи Лимонова, если вдуматься, мало отличаются от его прозы и интервью. Если он когда-то и играл в эдакого романтического героя, мачо, оголтелого пещерного человека, то теперь маска приросла к лицу намертво, лирический герой и автор стали неразделимы.
Умный и злой питерский критик Виктор Топоров уже успел назвать стихи Лимонова «стихами капитана Лебядкина». А ведь кто такой Лебядкин? Это человек, который сочиняет желудком, а не душой. Ну и другими органами, естественно. «О, девка ушлая! / Вы мне моргали / Во всероссийском выставочном зале», – пишет Лимонов. Если бы такое написал Пригов, я бы понял. Ведь устами Пригова говорил его персонаж, дебильный обыватель с потными маленькими мозгами. Пригов изобрел Милицанера. Достоевский – капитана Лебядкина. Но Лимонов – только Лимонова.
В этом и состоит актуальность его книг. Не надо ничего придумывать. Не надо изображать. Просто напиши все как есть. Это уже искусство. Время постмодернистских масок прошло. Теперь не надо писать «как в жизни», изображать из себя «простого человека». Достаточно показать саму жизнь. Именно это имеет спрос. Потому реалити-шоу собирают большую аудиторию, а концептуальные проекты уже нет.
Вот Лимонов и сделал из своей жизни и стихов реалити-шоу. В его стихах почти дословно описаны и встречи с друзьями, и политические заварухи, и семейные неурядицы. Трудно сказать в двух словах, о чем Тютчев. Или Мандельштам. Или, предположим, Высоцкий. Но о чем Лимонов – вполне…
Я все думаю: а может, я ошибаюсь? Может быть, он все-таки не всерьез? Что если это маска, проект? И какой-нибудь небесный Плуцер-Сарно смотрит на нас сейчас и посмеивается в усы? Черный, однако, юмор должен быть у этого существа».
Земной лексикограф и фольклорист Плуцер-Сарно так передает свои впечатления от общения с писателем: «Вот Эдичка Лимонов, например, матерится не переставая, а его автор – Эдуард Вениаминович Савенко – человек вежливый и образованный, разговаривает на литературном языке. Лев Николаевич Толстой же, наоборот, в своих 90 томах ни одного хрена не воткнул в тексты, но зато в быту был не прочь порой загнуть в три этажа с предподвыпердом. Горький в свое время на него очень за это обиделся, не понял, что Лев Николаич это так, по дружбе заворачивал с прибором.
Литература, как и наш родной Восток, – «дело тонкое». Ежели герои, скажем, преступники, бизнесмены или чиновники, что, в общем-то, у нас одно и то же, то чего бы им не матюгнуться? Почему бы и писателям не поиграть плохими словами, художникам мы же не запрещаем черные краски использовать. Хотя, впрочем, к тому дело идет. Скоро можно будет рисовать все только в розовых и голубых тонах».
Книгонавт Мальхан: «Я могу долго еще говорить о творчестве Эдуарда Лимонова, о его замечательной прозе и яркой жизни прирожденного авантюриста. Но лучше вы сами зайдите в библиотеку и возьмите несколько томиков его книг (рекомендую «Чужой в незнакомом городе», «Коньяк “Наполеон”», «Книгу мертвых», «Исчезновение варваров», «Дисциплинарный санаторий» и «Русское психо»). Начал перечислять, – и вдруг понял, что для составления полного списка нравящихся мне текстов Лимонова тут будет места маловато…
Друзья, читайте Эдуарда Лимонова!
Вы сможете на многое в этом мире посмотреть с новой точки зрения».
Михаил Веллер рассуждает о перпендикулярности писателя: «Я слышал о нем хорошие отзывы от самых разных людей. Например, от Марии Розановой – человека с моральной точки зрения безупречного. Сколько мы с ним встречались, разговаривались – вполне приятный человек… У молодого Лимонова бывали очень хорошие стихи… Написал когда-то наше все, Александр Сергеевич Пушкин: «Он в Риме был бы Брут, в Афинах – Периклес, а здесь он офицер гусарский». Если человек – перпендикуляр, то ему все равно к чему становиться в перпендикулярность. Если бы Валерия Новодворская родилась в Америке, она бы перед камерой сидела на фоне советского красного флага, проповедовала бы коммунизм и на майке у нее был бы Че Гевара или Троцкий. Лимонов – типичный человек-перпендикуляр. В СССР он антисоветчик, в Америке – антиамериканист, в постсоветской России – опять против государства».
«Как ни странно, я считаю значительным литературным явлением Эдуарда Лимонова. Безусловно, его значение во многом замешано на биографии, на судьбе, но ведь судьба писателя тоже может стать частью литературы…» – полагает литературовед Алла Латынина.
Я почитывал заказные публикации, направленные против Эдуарда Лимонова. Создалось впечатление, что некоторые, в том числе за подписью политиков, державных мужей, сочиняли в поте лица профессиональные литераторы. Думаю, степень их фантазий (вроде яблок и лимонов на одной ветке) и выдумки подогревает осознание того, что они никому не интересны и никого не задевают…
Когда Эдуард Лимонов был восемь лет в опале в Украине, большое интервью с ним отснял и опубликовал Дмитрий Гордон.
«Сегодня с «ненькой» меня связывают лишь родительские могилы и квартира, которую унаследовал. Не так уж и мало, если учесть, что в Москве у меня своего жилья нет… – писал Лимонов в 2009 году в предисловии к новой книге Дмитрия Гордона «Без ретуши и глянца». – Дмитрий Гордон разыскал меня в Москве в то время, когда я был персоной нон грата. Пока мы беседовали, ловил себя не раз на мысли, что эту программу, возможно, увидит моя мать Раиса Федоровна, которую я не мог навещать несколько лет (меня даже на похороны отца не пустили!)».
Спрашивает С. Шеварднадзе:
Ознакомительная версия.
