2095
Гинзбург В. А. Он взял с собой только Пушкина / Беседовал О. Хлебников // Новая газета. 1997. 15–21 дек.
Цит. по фонограмме из архива Владимира Гордюшенко.
По словам одного из выступавших, в зале присутствовало 600 или 700 человек.
Цит. по фонограмме вечера памяти Галича в Доме наследия Ури-Цви Гринберга в Иерусалиме, 11.12.2008.
Цит. по фонограмме вечера.
Окуджава Б. «Я вновь повстречался с надеждой» / Записал И. Медовой // Московские новости. 1987. 31 мая.
Окуджава Б. Ты весь — как на ладони / Беседовал М. Поздняев // Сельская молодежь. 1987. № 5. С. 36. Позднее Окуджава напишет: «Стихи Александра Галича оказались счастливее его самого: они легально вернулись на родину. Да будет благословенна память об удивительном поэте, изгнаннике и страдальце» (Галич А. А. Избранные стихотворения / Сост. А. Шаталов. М: Изд-во АПН, 1989. С. 1).
Утевский М. Одним январским вечером // Грани. 1990. № 156. С. 308. На одном из вечеров памяти Галича в конце 1980-х Карабчиевский, вспоминая о вечере 14 октября 1987 года, рассказал, что «там было тысяча двести человек номинально. На самом деле было, наверно, полторы. Была афиша, был перечень выступавших, но была одна маленькая деталь: вечер назывался “К 125-летию Станиславского”. Когда я увидел свое имя в этой афише, я, честно говоря, дернулся и хотел повернуть обратно, потому что про Станиславского мне решительно нечего было сказать. Но оказалось, что это только афиша» (цит. по фонограмме из архива В. Гордюшенко).
Киреев Р. Пятьдесят лет в раю // Знамя. 2006. № 3. С. 108.
Гутчин И. И. Грекова и А. Галич в моей жизни // http://www.vestnik.com/forum/win/forum32/gutchin.htm
Сахаров А., Боннэр Е. Дневники: Роман-документ. В 3 т. М.: Время, 2006. Т. 3. С. 315.
О «Первом круге» от первого лица // http://www.yuriy-lores.narod.rU/1.doc
Зыслин Ю. Мир по-прежнему тесен: Встречи, поиски, находки. Чикаго: Континент, 2008. С. 52–53.
Брагин А. Ночные посиделки // Речь. 2000. 11 февр.
Беседа Льва Наумова с Сергеем Фирсовым, 15 февраля и 22 марта 2005 г., Санкт-Петербург.
«Другое искусство»: Москва 1956–1976. К хронике художественной жизни / Сост. Л. П. Талочкин, И. Г. Алпатова. М.: Худож. галерея «Моя коллекция», СП «Интербук», 1991. Т. 1. С. 11.
Такую дату назвал Иосиф Пастернак на вечере памяти Галича в Политехническом музее (19.12.1997). Перед тем как он вместе с Валерием Гинзбургом (оператором этого фильма) вышел на сцену, ведущая вечера Нина Крейтнер упомянула «продюсера и художественного руководителя студии “Фора-Фильм” Андрея Разумовского, который, собственно, и был инспиратором всей этой истории». Далее слово взял Валерий Гинзбург и рассказал о съемках во Франции: «Переоценить ту помощь, которую мы получили при работе над фильмом от Элен (речь идет об Элен Шатлен, выступавшей на том же вечере. — М. А.), невозможно. Начиная от встречи автомобилей, которые нас возили, и те четыре с половиной дня, которые нам отвели наши московские начальники, дав визу всего на пять дней. За четыре с половиной дня невероятно сколько мы сумели сделать… Съемки Плюща, которого вы увидите, и Эткинда, которого вы увидите, происходили по ночам». После этого выступил Иосиф Пастернак, который до съемок почти ничего не слышал о Галиче: «Картина, которую вы сейчас увидите, была закончена в марте 89-го года. Я действительно мало слышал Галича — я родился в провинции. В наших кухнях не было “Яуз”. Галич мог к нам прийти только в виде Высоцкого (то есть в его исполнении. — М. А.). Когда я делал картину, я старался меньше слушать того, что мне говорили о Галиче. Поэтому все, что есть хорошего в этой картине, — это Александр Аркадьевич Галич, а все, что есть плохого, — это я. Вокруг фильмов вообще создается мифология. Это действительно первый независимый документальный фильм, который был сделан не на государственной студии. Помощь в создании фильма оказал Союз кинематографистов и Кинофонд кинематографистов, который дал деньги на этот фильм. Это первое. Второе: нас нужно было как-то послать в Париж, а это было никак невозможно, потому что я был невыездной, Валерий Аркадьевич тоже, по-моему, в первый раз. Поэтому нам дали третьего, и нас обозвали: делегация Союза кинематографистов СССР для поездки в Париж по возложению венка на могилу Галича в связи с его семидесятилетием. Это был 88-й год. Осень. Сейчас это немножко смешно, но это правда. И купили венок из живых цветов. Был заказан шикарный венок с красной лентой, и мы должны были вылететь в начале октября. Потом начали оформлять визы, и, естественно, мы не вылетели. Сначала была задержка виз, во второй раз венок начал немножко увядать, потом во всех французских посольствах во всех странах была забастовка. Значит, еще две недели. Вылетели мы, когда от венка уже ничего не осталось. Поэтому Валерий Аркадьевич взял ленточку (“Дорогому брату от скорбящих…” — такая красная лента), и мы так поехали в Париж. И действительно, Лена [Шатлен] сделала все, чтобы мы сняли. У нас была коробка пленки (это десять минут). Ассистента не было, я спросил: “Валерий Аркадьевич, вы умеете заряжать кассеты?” Валерий Аркадьевич — выдающийся советский оператор. Фильм “Комиссар”, кто видел. Он уже забыл вообще, как заряжать кассету (у него десять ассистентов, он только иногда подходит к камере). И он сказал: “Нет”. Поэтому оператор, который снимал эту картину, — Валерий Аркадьевич снимал в Париже, а всю картину снял ученик Валерия Аркадьевича Виктор Доброницкий, — так вот, Виктор зарядил пять кассет, которые кончились через полтора дня. Лена нашла видеокамеру, мы всё снимали. Поскольку с нами был третий — а он должен был писать им [в Союз кинематографистов] отчеты, чем и занимался. Он был очень хороший человек, кстати. Мы с ним подружились, и в очень хороших отношениях до сих пор. Он спросил: “А что ты будешь снимать?” Я говорю: “Всех врагов советской власти — из первой десятки. Ну, ты их сам всех знаешь”. — “Да?” — “Конечно, Лёша. И тебе нужно будет писать. А я все равно отсюда не уеду, пока я это не сделаю”, потому что, например, Синявский написал одну из лучших статей о Галиче — ‘Театр Александра Галича’. Эткинд был, Плющ… И поэтому было такое джентльменское соглашение, что он ложится спать в полдвенадцатого, а мы едем на съемку. Была даже одна съемка, о которой даже Валерий Аркадьевич узнал только в Москве. Леонида Плюща мы снимали в два часа ночи, чтобы вообще никто не знал, потому что было такое мнение, что если мы его снимем, нас вообще обратно не пустят». На вечере памяти Галича из цикла «Поэты против тоталитаризма» в декабре 1989 года Нина Крейтнер упомянула также западно-германского продюсера и предпринимателя Сергея Гамбарова, без которого эта картина не смогла бы состояться: «Я хочу, чтобы вы запомнили одно имя. Имя, которого нету в титрах. Это Гамбаров. Это даже не друг Александра Аркадьевича, это его товарищ, не очень близкий, поклонник его творчества, который приехал в Париж и дал нашей съемочной группе деньги, для того чтобы они могли в Париже снять. Потому что отсюда везли триста метров пленки и допотопную аппаратуру, и, конечно, на этой пленке, на этих метрах снять было бы ничего нельзя. К моменту выпуска картины его не стало. Картина монтировалась по ночам на студии ЦСДФ, поскольку студии у “Форы” нету, и поэтому в титрах есть очень много ошибок. Там, скажем, титр “Октябрь 1988 года” — это парижская компания, и затем снова титры — “Октябрь”, а это Москва, Рождественские дни, елка стоит, и это все совершенно очевидно» (цит. по фонограмме из архива Владимира Гордюшенко).
