В то же время массовые сборища коллег оставались для Елизаветы Александровны испытанием. Одна из актерских баек гласит: однажды Уварова уезжала из Москвы от своей приятельницы Фаины Раневской, которая пыталась удержать ее. «Не могу, у меня завтра сбор труппы», – объясняла Уварова. «Как, и ты поедешь на этот Иудин день?!» – изумленно воскликнула Раневская.
Один из таких «Иудиных дней» описал Петр Фоменко: «Однажды, когда собрался весь театр, актер Сережа Коковкин предложил: давайте хоть раз скажем друг другу правду. И вдруг маленькая Елизавета Александровна Уварова в первый и последний раз в жизни поднялась на общем собрании: «Что вы сказали?» – «Давайте скажем друг другу правду». Она была Крошка Цахес, а тут показалась большой, даже огромной: «Не надо!!!» Она созидательно относилась к театру…»
Она помнила травлю Акимова. Она знала, кто есть кто. И представляла, от кого что можно ожидать.
«Будучи целиком пропитанной страхом сталинской эпохи, Елизавета Александровна все равно всегда была настроена оппозиционно власти, – вспоминает сегодня актриса Майя Туликова. – И когда кто-то на нее доносил, что она опять принесла коллегам для самообразования «самиздат» или сказала что-то нелестное в адрес правительства, у Елизаветы Александровны начиналась настоящая истерика. Она смешно заламывала руки, начинала причитать: «О, ужас! Ужас! Что со мной теперь будет?!» Со стороны было очень смешно, но она, действительно, боялась. Ведь Уварова была партийной, народной артисткой. Всегда заискивала перед парторгом нашего театра Евгением Жаровым – сыном Михаила Жарова. Он был искренним, ортодоксальным коммунистом и рьяно выполнял свои функции. Так вот Уварова всегда ему улыбалась, пресмыкалась. Но в этом ее поведении была такая детскость, такая наивность!»
Актриса Елена Флоринская уверена, что противоречия, которые раздирали Уварову, шли от ее боязни с кем-либо поссориться: «Когда я, начинающая актриса, ввелась в старый спектакль, Елизавета Александровна принесла мне коробку конфет и похвалила. И тут же я узнаю, что она критиковала мою работу и говорила: мол, это не то, что было раньше! В глаза ругать она не решалась. Или был еще один показательный случай, когда Уварова сама подговорила всех артистов поддержать предложение художника – изобразить на афише вместо персонажей маленькие силуэты на фоне декораций. Побеседовала с каждым! На худсовете все в один голос начали говорить о достоинствах такого рекламного трюка. Но Акимов аж побелел, настолько ему не понравилась эта идея. И вдруг вскакивает Уварова: «Николай Павлович, я категорически не согласна с выступавшими!!!» Все только рты разинули…»
Но совсем случайно, когда Елизаветы Александровны не стало, все узнали, что каждый месяц, перед зарплатой, она посылала почтовые денежные переводы, не указывая обратного адреса, или изобретая вымышленного героя-отправителя: актрисам – от пылких поклонников, актерам – за творческие достижения…
Елизавета Александровна была верна дружбе с Евгением Шварцем. В письмах, даже самых грустных, старалась поднять ему настроение, а шутками, иронией – соответствовать его неповторимому таланту. Вот, например, фрагмент ее письма из Астрахани, куда в 50-е годы занесло на гастроли Театр комедии: «Дорогие Катенька и Женечка, очень о вас скучаю. Так далеко заехала, не слышно, не видно, и нельзя по телефону позвонить, узнать о здоровье Женечки. У нас тут рай, только немного лучше, потому что нет змеи. Но яблоки растут обильные, и все время падают, иногда на голову, иногда и мимо. Это, кажется, единственный шум у нас в раю… На улице сегодня встретила старика на велосипеде с косой за плечами. Очень современная смерть на велосипеде. И старик вдобавок был веселый – жизнеутверждающий образ…»
Она же отчитывалась драматургу о каждом премьерном спектакле «Обыкновенного чуда», о восторженном приеме в каждом городе. С радостью написала о том, что, когда хвалила каким-то незнакомым иностранцам Эдуардо де Филиппе, те ответили ей: «Вот Евгений Шварц – это гений!!!»
Елизавета Александровна жила совсем одна в большой комнате, которую описал Евгений Львович Шварц в своих дневниках. «Волшебная комната» находилась в просторной генеральской квартире на Петроградской стороне, на последнем этаже. После революции там жили секретари Кирова, а затем поселились актеры ТЮЗа. Крошечная прихожая плавно переходила в огромную, в белом кафеле, кухню, поскольку попасть в квартиру можно было только с черного хода. Дальше темный длинный коридор приводил к ее комнате. Почти под потолком – единственное окно, огромное, во всю стену. И все в цветах.
После смерти соседа – Леонида Любашевского – Елизавета Александровна отхлопотала пустые комнаты для нового режиссера Театра комедии Петра Наумовича Фоменко и его жены, актрисы Майи Андреевны Тупиковой.
Уварова любила гостей. Периодически устраивала приемы для узкого круга знакомых и друзей. Непьющий человек, она обязательно угощала водочкой, готовила изысканные закуски, варила вкусные бульоны. Когда начала много сниматься, приглашала новых товарищей с «Ленфильма».
Но благополучие пришло не сразу. До того, как Уварову открыли для себя кинематограф и телевидение, она выглядела довольно комично. Актриса Вера Карпова рассказала такой забавный случай: «Я пришла в театр в 1956 году. Помню, собирались мы на концерт в Дом ветеранов сцены. В нашем актерском гардеробе ждали Николая Павловича. Все возбужденные, что-то эмоционально обсуждали. Вдруг входит Акимов и говорит: «О, ну ТЮЗ есть ТЮЗ!» Все засмеялись. И тут я поняла, что речь идет об Уваровой. Вижу – стоит маленькая женщина типа травести, в мутоновой шубке, коротковатой, очень поношенной, оттого отдающей рыжевато-золотистым оттенком. На ногах – валенки, а рукавички – на резиночках, как в детском садике. Так я впервые увидела Елизавету Уварову».
В последние годы Елизавета Александровна стала много сниматься в кино и на телевидении, почти каждый день звучал ее голос на радио. «И бывало, что греха таить, порой из старых кожаных кресел актерского холла вслед актрисе шелестели диалоги о заработках, количестве денег, качестве новой шубы из норки: «Куда ей столько?! Одной!» – писал в воспоминаниях Виктор Гвоздицкий. – Одевалась дорого. Всегда носила длинные вязаные кофты и высокие каблуки, наверное, ей казалось, что это делает ее чуть выше, но получалось наоборот, и в огромных кофтах она совсем терялась. На голове крошечный пучок волос. Иногда модный тогда парик, сидящий довольно забавно…»
Блистательная комедийная актриса Лилиан Малкина любит рассказывать о том, как занимала у нее деньги: «Уварова всегда давала в долг. Она не была богатой женщиной, поэтому со временем стала делить нас на тех, кто возвращает деньги и кто не возвращает. Я возвращала всегда, поэтому у нас сложился целый ритуал. Каждого 20-го числа у нее был аванс, поэтому за неделю, 13-го, в ее гримерке раздавался стук в дверь, и мой бас гласил: «Лизок! Деньги принесли?» Она уже поджидала: «Да-да-да!» И выносила 150 рублей. На неделю мне этого хватало. И так было все девять лет моей работы в театре».
