— Значит, так, надо выстоять! — И добавил: — Видимо, нет еще возможности дать отдохнуть Конной, не может Главное командование обойтись без нашей армии. Все ясно? Тогда всем по своим дивизиям…
Оставшись один в штабе, Буденный долго сидел за столом. За окном бушевал ветер, накрапывал дождь. На память пришли слова В. И. Ленина: «Как огня надо бояться партизанщины…»[8]. Да, а мы до сих пор ее не изжили. Вот Семен Тимошенко вчера получил приказ, форсировать реку Слоновку и занять район Полуночное — Редков. Тогда бы мы смогли перехватить все дороги из Радзивиллова на запад и не дать белополякам выйти из леса. При этом Тимошенко получил строгое указание — на шоссе не выходить! Но он все же решил пробиваться по шоссе, ссылаясь на то, что на пути дивизии большие болота. Командарм строго наказал Тимошенко. «Я ценю вашу храбрость, — сказал начдиву Буденный. — Но не позволю нарушать мои приказы». Обстановка осложнилась, и командарм решил послать в Бердичев Ворошилова, чтобы оттуда связаться по прямому проводу с главкомом и доложить об истинном положении в армии. Собрав работников тыла, командарм распорядился немедленно и энергично, пока на фронте наступило затишье, наладить снабжение. Во-первых, упорядочить движение обозов, доставлявших боеприпасы в дивизии и другие грузы; во-вторых, тыловым учреждениям указать пункты, куда в первую очередь направлять материальные средства. Пока Ворошилов находился в Бердичеве и вел переговоры с Реввоенсоветом фронта и главкомом С. С. Каменевым о нуждах Конармии, Буденный побывал во всех дивизиях, встретился с командным и политическим составом, выступил перед ним, обрисовав обстановку в стране и на фронтах, подчеркнув ту главную мысль, что партия большевиков, лично товарищ Ленин требуют напрячь «наши усилия для еще большего наступления на врага». В связи с вступлением на территорию Галиции Реввоенсовет Юго-Западного фронта принял обращение к войскам Красной Армии. Теперь комиссарам и политработникам надлежало довести это обращение до каждого бойца. В эти дни в 4-й кавдивизии состоялась красноармейская конференция, в которой принял участие командарм. В резолюции говорилось, что бойцы подтверждают свою полную солидарность с политикой Советского правительства, выражающей революционную волю русских рабочих и крестьян по вопросу о войне с польской шляхтой. …Бои становились упорными. Вспоминая о тех тяжелых днях, бывший помощник начальника штаба 6-й кавдивизии по разведке Маршал Советского Союза К. А. Ме рецков впоследствии писал: «Неделя с 4 по 11 августа прошла в сражении за переправы через Стырь и за подступы к Радехову. Новое руководство дивизии действовало очень энергично, что оказалось кстати, так как вконец измотанные 4-ю и 11-ю дивизии С. М. Буденный своей властью вывел на отдых, а в первом эшелоне Конармии остались наша и 14-я дивизия да Особая кавбригада. Подчиненные Буденному соседи тоже напрягали все силы: на севере пехота взяла Луцк; на юге золочевская группа И. Э. Якира с кавбригадой Г. И. Котовского и червонноказачьей дивизией В. М. Примакова упорно наступали на Ясенов. Апанасенко получил задачу овладеть Бус— ком». 10 августа из Бердичева вернулся Ворошилов и сообщил Буденному, что Конармии направляется все необходимое — и боезапас, и обмундирование, и фураж. Что касается боевой задачи, то она остается прежней — овладеть Львовом. Вскоре в районе Львова начались затяжные бои. Буденный стремился совместно с войсками 14-й армии охватить город с трех сторон и решительным штурмом сломить сопротивление противника. И вдруг вечером 14 августа в штаб поступила директива Реввоенсовета Юго-Западного фронта, датированная 13 августа. В ней говорилось: «Согласно директиве главкома от 13 августа за № 4774/оп 10.52/ш приказываю: 1. 12-й и 1-й Конной армиям без 8-й кавалерийской дивизии червонных казаков с 12 часов 14 августа поступить в оперативное подчинение командующего Западным фронтом… 2. Командарму 1-й Конной с 12 часов 14 августа передать 8-ю кавдивизию червонных казаков в полное распоряжение командарма-14…» Буденный посмотрел на часы — девять вечера. Почему так поздно поступила директива? Где она задержалась? Как бы то ни было, но Первая Конная армия не была своевременно передана Западному фронту и не могла принять участия в Варшавской операции. Что же произошло? Буденный еще не знал, что 2 августа состоялось заседание Политбюро ЦК РКП (б). Оно обсудило положение на юге страны в связи с активизацией Врангеля и приняло решение выделить крымский участок Юго-Западного фронта в самостоятельный Южный фронт. Члену РВС республики И. В. Сталину поручалось сформировать Реввоенсовет нового фронта. Одновременно Западный и Юго-Западный фронты объединялись, и в качестве Реввоенсовета объединенного фронта намечалось оставить Реввоенсовет Западного. В тот же день В. И. Ленин телеграммой сообщил об этом решении И. В. Сталину. Одновременно с телеграммой И. В. Сталину был направлен полный текст решения Политбюро. 4 августа И. В. Сталин телеграфировал в ЦК РКП (б) о согласии с постановлением Политбюро в части, касающейся передачи трех армий Западному фронту. Вместе с тем он предложил штаб и РВС Юго-Западного фронта не делить, а преобразовать в штаб и РВС Южного фронта. Эти его соображения были приняты Пленумом ЦК партии 5 августа. В тот же день главком директивой известил командование Юго-Западного фронта о предстоящем подчинении Западному фронту 12-й и Первой Конной армий, а 6 августа потребовал подготовить к передаче М. Н. Тухачевскому и 14-ю армию. Последней директивой предлагалось «сменить пехотой 1-ю Конную армию и вывести ее в резерв для отдыха и подготовки к решительному новому удару». Несколько дней между главкомом и командованием фронта велись переговоры и переписка по организационной стороне передачи армий, и только 11 августа была достигнута договоренность об участии 12-й и Первой Конной армий в боях против основной варшавской группировки противника. Главком предлагал 12-й армии наносить главный удар на Люблин, а Первую Конную армию двинуть в районе Грубешов — Замостье — Томашов. Позже в новой директиве главком потребовал от 12-й армии немедленно приступить к выполнению задачи — двинуться на Люблин. Но в директиве ничего не говорилось о Конной армии. К тому же в полевом штабе Реввоенсовета республики при передаче директив в штабы фронтов шифр был искажен, и они стали известны командованию Юго-Западного фронта лишь во второй половине дня 13 августа. А тем временем командование фронта бросило Конармию в наступление на Львов, хотя уже не имело права использовать ее: армия находилась в резерве главкома. Весь день 19 августа Конармия штурмовала подступы к Львову. В одном из боев погиб начальник 4-й кавдивизии Ф. М. Литунов, один из отважных и любимых командиров Семена Михайловича. Командование 4-й кавдивизией Буденный временно возложил на Ивана Владимировича Тюленева, командира 2-й бригады, ставшего впоследствии известным военачальником, генералом армии. Когда Конармия находилась в пяти-семи километрах от Львова и охватывала его с трех сторон, в штаб Реввоенсовета прибыла делегация львовских рабочих. Они заявили Буденному, что готовы ночью провести в город целую кавалерийскую дивизию, минуя железную дорогу, где стояли вражеские бронепоезда, помешавшие Конармии ворваться в город. Однако поздно вечером 19 августа была получена директива командующего Западным фронтом М. Н. Тухачевского, которая предписывала Буденному перебросить Конармию на Варшавское направление, где белополяки перешли в наступление. Командующий фронтом требовал ликвидировать люблинскую группировку врага, для чего к 20 августа сосредоточиться в районе Владимир-Волынский — Устилуг, чтобы затем наступать в тыл ударной группировки противника. А ведь до Бреста, где находился противник, было 140 километров! Первое, о чем подумал Буденный, — физически невозможно в течение одних суток выйти из боя и совершить стокилометровый марш, чтобы к 20 августа быть в указанном районе. А кто займет боевой участок Конармии? Снять армию не представляется никакой возможности, ибо противник сразу же перейдет в наступление и ударит ей в тыл. Буденный сознавал всю ответственность и тем не менее вынужден был признать, что в сложившейся обстановке единственно правильное решение — продолжать наступление на Львов. Это привело бы к разгрому львовской группировки неприятеля и укреплению Юго-Западного фронта. Более того, захват Львова создавал угрозу правому флангу и глубокому тылу противника, оперировавшему против нашей армии на Варшавском направлении. В этом случае белопольское командование неизбежно вынуждено было бы перебросить значительные силы в Львовский район с севера, что, безусловно, облегчило бы положение отступавших соединений Западного фронта. Буденный по предложению Ворошилова послал донесение командующему фронтом. Объяснив Тухачевскому, почему за два дня боев 18 и 19 июля Львов не был взят, и указав на то, что противник, хотя и понес значительные потери, все еще силен (у него восемь бронепоездов, две кавдивизии, четыре пехотные дивизии), Буденный твердо заверил, что через два-три дня Львов будет занят частями Конной армии. Оставление Конной армией занимаемого участка и замену ее другой частью в данный момент и при данных условиях он считает абсолютно невозможным и могущим катастрофически отразиться на всем фронте. И все же, несмотря на это, командарм подготовил приказ на отход армии за реку Буг. 20 августа в шесть часов утра командарм уже читал ответ М. Н. Тухачевского. Командующий подтвердил свою директиву о движении Конармии в район Владимир-Волынский. Однако вовремя прибыть в район Устилуг — Владимир-Волынский Конармия не смогла. Ворошилов по этому поводу писал члену Реввоенсовета республики И. В. Сталину и члену Реввоенсовета Западного фронта Уншлихту: «По моему глубокому убеждению, основанному на опыте, снятие Конармии с Львовского фронта в момент, когда армия подошла вплотную к городу, приковав к себе до семи дивизий противника, является крупнейшей ошибкой, чреватой значительными последствиями». Как и предполагал командарм, обнаружив отход Конармии, белополяки стали преследовать ее, и вскоре их части вышли на реку Буг. Генерал Галлер уход Конармии от Львова расценил как свой крупный успех и использовал его для поднятия боевого духа своих войск. «Нетрудно было представить, — писал впоследствии Буденный, — что в условиях отхода главных сил обоих фронтов наступление на Замостье могло превратиться в обособленную операцию Конармии. Однако директиву требовалось выполнять, и мы немедленно начали готовить соединения к наступлению. Справедливости ради следует сказать, что М. Н. Тухачевский был против движения Конармии на Замостье и отдал директиву лишь по настоянию главкома». К исходу 25 августа командарм принял решение выдвинуться на 25–30 километров в сторону Замостья и запять район Скоморохи — Варенж — Комаров. Буденный знал, что Конармии придется действовать с открытыми флангами, поэтому оперативное построение войск он избрал в форме ромба. 4-я кавдивизия наступала в голове, за ней справа, уступом назад, 14-я, а слева — 6-я. 11-ю кавдивизию командарм вывел в резерв, и она двигалась в хвосте армии. Продвигаясь с боями в направлении на Замостье, Конная армия оказалась в узком коридоре между соединениями польских войск в лесисто-болотистой местности, без должного запаса боеприпасов, продовольствия и фуража. Польское командование было совершенно уверено в успехе операции, а маршал Пилсудский приказал даже не только полностью уничтожить красную конницу, но и захватить в плен Буденного и Ворошилова. Противнику на какое-то время удалось окружить Конармию, но все попытки сжать кольцо не увенчались успехом. Конармейцы героически сражались. Сам командарм часто спешил туда, где складывалась особенно тяжелая обстановка. Так было у села Хорышова-Русского, куда прибыл Буденный. Выслушав доклад Тимошенко о том, что в селе находятся крупные силы противника и он готовится лично повести бригаду в атаку, Буденный сказал:
