Я доложил о своем разговоре с Вердеревским.
- Боится командующий, - сказал с уверенностью Дыбенко. - Наверное, вспомнил, как в марте матросы расстреляли адмирала Непенина.
Председатель Центробалта настаивал сейчас же зачитать телеграммы представителям судовых комитетов. Я уперся, ссылаясь на данное Вердеревскому обещание. Большинство членов президиума поддержали меня. В конце концов решили, что надо о нашем намерении поставить в известность командующего. Вместе со мной к адмиралу послали Андрея Штарева.
На этот раз мы застали у Вердеревского начальника штаба Зеленого и капитана 2 ранга Муравьева. Вердеревский, видимо, уже успел обо всем переговорить с ними. Он вновь заявил, что считает распоряжения Дудорова недопустимыми и не намеревается их выполнять.
- Мне кажется, - добавил Вердеревский, - что в Петрограде под влиянием совершающихся событий растерялись...
Он предложил послать Дудорову ответ и зачитал заготовленный проект.
Он был составлен в довольно резком тоне. Командующий писал, что считает посылку миноносцев в Неву актом чисто политическим и не согласен с таким распоряжением. Заканчивалось послание словами: "Центральный комитет и я употребили все усилия, чтобы удержать флот от междоусобной войны, куда никто не имеет права его втягивать".
Вердеревский подписал текст и неожиданно предложил сделать то же самое мне, как представителю Центробалта. Я охотно согласился. Тут же был вызван дежурный офицер, получивший приказ зашифровать текст и отправить в Петроград.
- А теперь, - сказал адмирал, - я вас слушаю. Узнав о решения Центробалта огласить юзограммы Дудорова, командующий в последний раз попытался нас уговорить. Но мы держались твердо. Я в свою очередь доказывал адмиралу, что скрывать эти документы нет никакого смысла.
- Раз мы с вами совместно ослушались приказания, то незачем скрывать и шифровки.
Адмирал вдруг перешел на патетический тон.
- Я служу не людям, а Родине, и если флот вовлекают в политическую борьбу, то я не исполню приказания, а там могут меня сажать в тюрьму!..
После некоторого колебания Вердеревский все же решился:
- Пожалуй, я сам пойду па "Полярную звезду" и сделаю сообщение всем собравшимся комитетам.
Надо сказать, что опасения командующего насчет тюрьмы, как оказалось впоследствии, имели серьезные основания. Но об этом я расскажу позже.
Когда мы сошли с "Кречета", Штарев заметил:
- Ох и хитрая же лиса наш командующий!.. Собственных матросов боится больше правительства. Вот и обеспечивает себе безопасность. Интересно, как бы он поступил, если шифровки Дудорова не стали бы нам известны?..
Вердеревский явился на заседание Центробалта почти вслед за нами и сразу же попросил слова. Дипломатичный адмирал вскользь проронил, что считает себя человеком далеким от политики и не склонен поддерживать никакие политические авантюры, даже если бы они исходили из самых высоких кругов. Не забыл он упомянуть и о том, что отказался выполнить приказ. Лишь после этого адмирал начал зачитывать текст.
В салоне стояла мертвая тишина. Моряки слушали с напряженным вниманием. Вердеревский комментировал каждую фразу, стараясь сгладить остороту. То место, где предлагалось не останавливаться перед потоплением "ослушавшихся" кораблей подводными лодками, он вообще опустил. И все же охладить накаленную атмосферу ему не удалось. Едва командующий умолк, со всех сторон посыпались возмущенные реплики:
- Подумайте только, товарищи, эти сволочи решили стравить балтийцев друг с другом!
- Это прямая контрреволюция!
- Дудорова судить надо немедленно - провокатор он...
Наиболее горячие кричали, что настало время весь флот двинуть на Петроград и разогнать Временное правительство. Президиуму с большим трудом удалось навести относительный порядок, направить ход собрания в более спокойное русло.
Представители судовых комитетов просили слова один за другим. Большинство стояло на том, что надо оказать какую-либо помощь рабочим и солдатам Петрограда.
Резолюция заседания Центробалта совместно с представителями судовых комитетов выглядела весьма внушительно. Она предлагала ВЦИКу, не теряя времени, взять власть в свои руки, образовать исполнительный орган для замены Временного правительства. Помимо того, балтийцы требовали арестовать помощника морского министра капитана 1 ранга Дудорова, доставить его в Центробалт и предать суду. Резолюция предлагала также генеральному комиссару Временного правительства при командующем флотом немедленно покинуть свой пост.
Резолюцию эту доставить во ВЦИК поручили специальной делегации, в которую вошли представители Центробалта и судовых комитетов - всего 67 человек. Из членов ЦКБФ в нее включили Николая Измайлова, Августа Лооса, Петра Крючкова и меня.
Представитель судового комитета "Орфея" предложил отправить матросских посланцев на их корабле. Эту идею встретили с восторгом. "Орфей" был одним из четырех эсминцев, вызванных Дудоровым в Петроград для противодействия кронштадтцам. Теперь же "Орфей" повезет делегацию, которая должна арестовать самого Дудорова!
Бурное заседание закончилось поздней ночью. Полные решимости немедленно свергнуть Временное правительство, мы и не подозревали, что в Петрограде уже победила контрреволюция. И конечно, мы ничего не знали о том, что ВЦИК, которому балтийцы предлагали взять власть в свои руки, вступил в соглашение с правительством и дал согласие на расправу с большевиками.
В ту ночь мне так и не удалось заснуть. К нам в каюту неожиданно пришел офицер связи. Он сообщил, что командующий флотом хочет встретиться со мной еще раз и просит принести с собой резолюцию заседания.
Я было хотел отказаться от этого приглашения, но Сапожников отсоветовал.
- Сходи, - сказал он, - может быть, узнаешь что-нибудь новое от адмирала. Да и потом - нам интересно знать, как он относится к нашей затее...
Я последовал его совету и в третий раз за эти сутки отправился к Вердеревскому. Офицер связи объяснил, что он находится сейчас на даче, и проводил меня туда.
Несмотря на позднее время и домашнюю обстановку, адмирал встретил меня в полной форме. Попросив резолюцию, он опустился в глубокое кресло, осторожно развернул листки. Читал он внимательно, к некоторым местам возвращался. Я искоса наблюдал за ним, пытаясь определить по выражению лица, как он относится к нашим требованиям. Но оно было непроницаемым. Наконец Вердеревский поднял седую голову, с минуту о чем-то думал, потом аккуратно сложил бумажки и возвратил мне.
- Отправляетесь на "Орфее"? - спросил он.
- Да. На рассвете.
- Ну что же, счастливого пути...
