Ознакомительная версия.
Если отвлечься от этой печальной детали, то в биржевом зале нормальное поведение считалось признаком дурного тона, такого человека считали занудой и кайфоломом, который не дает другим нормально развлекаться. Впрочем, разве само понятие «распущенность» не относительно? Римляне ведь не считали себя распущенными маньяками — готов поспорить, что им казалось совершенно нормальным, когда их нелюбимых рабов скармливали львам в то самое время, как любимые рабы кормили господ виноградом из рук.
Тут я увидел, что ко мне с открытым ртом, бровями, заползшими высоко на лоб, и слегка задранным подбородком движется Дуболом. На лице у него было написано выражение жадного предвкушения, как будто он только что полжизни отдал за возможность задать мне один-единственный вопрос. Учитывая, что он был настоящим дуболомом, можно было не сомневаться, что вопрос будет либо жутко глупым, либо совершенно бессмысленным. Но как бы то ни было, я тоже воинственно выставил вперед подбородок и пронзительно посмотрел на Кенни. Хоть у него и была самая квадратная голова на всем Лонг-Айленде, он в общем и целом выглядел симпатично. У него были мягкие, округлые черты лица, как у маленького мальчика, и природа подарила ему довольно хорошее тело. Роста и веса он был среднего, что довольно удивительно, если вспомнить его родительницу.
Мамаша Дуболома, Глэдис Грин, была большой женщиной. Большой во всем.
У Глэдис Грин все было большое — начиная с макушки ее широкого еврейского черепа, над которым, словно ананас, на добрые шесть дюймов вздымался начес из светлых волос, и вниз — до толстых мозолистых пальцев и ступней сорок пятого размера. Шея у нее была как у калифорнийской секвойи, а плечи — как у полузащитника Национальной футбольной лиги. А брюхо… да, оно было большим, хотя там не было ни грамма жира. Такое брюхо можно увидеть у русских штангистов. И руки у нее были размером с крюки, на которые вешают туши в мясной лавке.
В последний раз Глэдис вывели из себя в момент, когда она собиралась расплачиваться за покупки в супермаркете «Грэнд Юнион». Одна из типичных еврейских обитательниц Лонг-Айленда, обладавшая дурной привычкой совать свой длинный нос куда не надо, совершила прискорбную ошибку, заметив Глэдис, что у той многовато покупок для того, чтобы идти с ними в экспресс-кассу — порядочные люди так не делают! В ответ Глэдис молча развернулась и нанесла обидчице полноценный хук справа. Пока несчастная валялась без сознания, Глэдис спокойно расплатилась и неторопливо удалилась, причем пульс у нее так и не перевалил отметку 72.
Так что было легко понять, почему Дуболом лишь чуть-чуть менее безумен, чем Дэнни. Правда, в защиту Дуболома можно сказать, что в детстве на его долю выпало много неприятностей. Когда Кенни было всего двенадцать, его отец умер от рака. У него была оптовая табачная торговля, и при его жизни Глэдис даже не подозревала, насколько плохо он ведет дела — после смерти мужа на ней повисли сотни тысяч недоплаченных налогов. И в какой-то момент Глэдис оказалась в отчаянном положении: мать-одиночка на грани разорения.
Что оставалось делать? Свернуть все дела? Попросить у государства пособие? Ну уж нет! Она пустила в ход свой мощный материнский инстинкт и уговорила сына заняться рискованным, опасным делом — контрабандой сигарет. Она обучила его секретному искусству переупаковки «Мальборо» и «Лаки страйк» и перевозки их из Нью-Йорка в Нью-Джерси с фальшивыми акцизными марками. Так можно было нажиться на разнице в цене. Удача им сопутствовала, план сработал отлично, и семья осталась на плаву.
Но это было только начало. Когда Кенни исполнилось пятнадцать, его мать поняла, что он с друзьями стал покуривать — и вовсе не сигареты, а кое-что другое. И что — Глэдис пришла в отчаяние? Ничего подобного! Ни секунды не колеблясь, она сделала из юного Дуболома наркодилера — обеспечила ему начальный капитал, мотивацию, защиту и, конечно же, материнскую любовь и поддержку.
О да, друзья Кенни прекрасно знали, на что способна Глэдис Грин. О ней многое рассказывали. Но до насилия она никогда не опускалась. Подумайте сами, какому шестнадцатилетнему пацану захочется, чтобы в дверь его родителей постучалась еврейская мамаша в двести пятнадцать фунтов весом и потребовала у них бабки, которые сынок задолжал за наркоту? Особенно если на этой мамаше будет фиолетовый полиэстеровый брючный костюм, фиолетовые туфли-лодочки сорок пятого размера и розовые очки в акриловой оправе с линзами размером с колесо?
Но Глэдис только разминалась. В конце концов, травку можно любить или не любить, но ее надо уважать, так как она открывает самую верную дорогу на рынок — особенно если ты имеешь дело с подростками. Поэтому Кенни и Глэдис очень быстро сообразили, что на подростковом наркорынке Лонг-Айленда есть и другие ниши. И что «боливийская пудра», кокаин, сулит такую прибыль, перед которой, конечно, не может устоять столь предприимчивая парочка, как Глэдис и Дуболом. На этот раз они взяли в долю еще одного партнера — друга детства Дуболома по имени Виктор Вонг.
Виктор был весьма интересным персонажем, хотя бы уже только потому, что он был самым массивным китайцем, когда-либо жившим на земле. Голова у него была как у гигантского панды, глаза как щелочки, а грудь шириной с Великую Китайскую стену. Он был как две капли воды похож на Оджоба — киллера из фильма «Голдфингер», который мог с двухсот шагов срезать вам башку, метнув в вас котелок с острыми как бритва стальными полями.
При этом Виктор был китайцем, которому, так сказать, впрыснули еврейство: он вырос среди самых разнузданных еврейских подростков, каких только можно встретить на Лонг-Айленде. Из этой же бездны, из городков вроде Джерихо и Сайоссет — этих гетто для высшего слоя еврейского среднего класса — поднялась на поверхность первая сотня моих стрэттонцев. И большая часть из них когда-то покупала наркотики у Кенни и Виктора.
Виктор, как и остальные недоучки — охотники за сновидениями с Лонг-Айленда, поступил ко мне на службу, но не в «Стрэттон-Окмонт»: он стал исполнительным директором одного из моих дочерних предприятий, открытого акционерного общества «Джудикейт». Офис его располагался здесь же, но внизу, в подвале, в нескольких шагах от веселого боевого отряда наших шлюх. «Джудикейт» занималась Альтернативным Разрешением Споров (сокращенно АРС) — под этим красивым названием скрывалась технология, позволявшая использовать вышедших на пенсию судей для разрешения гражданских споров между страховыми компаниями и их клиентами.
Компания даже сейчас почти дышала на ладан — еще один классический пример того, как бизнес может роскошно выглядеть на бумаге, но не в реальном мире. Уолл-стрит была просто забита подобными фирмами. К сожалению, человек, занимающийся тем, чем занимался я — венчурными предприятиями с небольшой капитализацией, — был просто обречен всегда сталкиваться с ними.
Ознакомительная версия.
