— Куракин? Мехов? Как ваше здоровье, «доктор»? Сафонов, значит, от вас уже выехал? Кто у вас старший? Куракин? Вот его к телефону… Кто это говорит? Шамарин?
И если снять маскирующие выражения с иносказательного кодового языка Трепалина, то слова его звучат так:
«Кто это вам приказал всю роту сюда?.. Куракин? Подготовься к ведению огня в четырнадцать ноль-ноль по этому самому злополучному месту, куда ты ходил с орлами нашими четырнадцатого октября… Потом, правее, погранзнак номер двадцать пять — запиши, — и вперед, туда, немножко за речушку, вот тут у нас изгиб идет от реки Сестры. Туда… Третий район — знак номер двадцать три, левее дота, на реке стоит, влево и вперед…
И последний — это железнодорожный мост. Вы по нему уже били сотню раз… Четырнадцать ноль-ноль… У тебя что, часов нет? Сейчас — двадцать минут… Нет? Найти нужно… „Огурцов“ сколько у тебя? Триста? Вот, рыбьи дети, богатые, значит! Много не сыпь, не горячись, может быть, на половину рассчитывай… Как у вас, наблюдателя не успели туда послать? Сомика нету?.. В общем, там соседи, будет драка у Александровки. Фашисты, возможно, попытаются поддержать Александровку с фланга, тогда вы должны подготовиться, чтобы помочь в этом случае Сафонову, а он будет участвовать в драке. Вот так!..»
Заходит отлучавшийся куда-то Иониди.
— Что вы всё ходите?
Иониди улыбается:
— Я только до сто восемьдесят первого! Автомат мой нужно взять у них!
Иониди, прихрамывая, уходит из блиндажа.
Входит боец:
— Товарищ комбат! Пакет из штаба дивизии!
Передает конверт с сургучной печатью. Это приказ о наступлении на Александровку. Пищит телефон. Комбат берет трубку:
— Подготовились? Сначала куда завели?.. Подожди, у тебя ведь три «огуречника» действующих? Ты как их навел?.. Ага! Особое внимание уделяй тому, который на дот. Подготовь, чтоб из одного можно было сыпать побольше.
Вскрывает письмо. Читает… Глядит на часы. Расписывается, Боец уходит.
Сейчас 13.30… Начштаба спит — он лег в 7 часов утра.
…После этой записи я интересовался обстановкой начинающейся боевой схватки, рассматривал карту, наблюдал и слушал. Было бессмысленно записывать все разговоры по телефону, приказания, донесения — люди входили и выходили. Вскоре после начала боя резко усилился обстрел нашего расположения. Блиндаж наш моментами ходил ходуном, — глухо передавала земля содроганиями блиндажа удары разрывающихся кругом мин и снарядов. Последняя мина попала в сарайчик, пристроенный на поверхности к накатам нашего блиндажа, разбила стоящую там нашу «эмочку». А у нас перебита связь, потух свет. Сейчас горит маленькая лампочка от аккумулятора. Чиним связь. Только что вернулся адъютант комбата с сопровождавшим его бойцом. Увидев здесь Цыбенко (он недавно появился в блиндаже и сейчас спокойно отдыхает на нарах), сказали комбату, что Цыбенко был с ними, ехал с минами под жестоким минометным обстрелом, а потом под таким же огнем таскал ящики. И вот комбат журит Цыбенко, а тот, подсев к столу, степенно отшучивается:
— Вы меня и колом не сшибете — это раз… Они — молодые, а я охотник опытный — это два…
— А ящики таскал?
— Ну, там килограммов по пятнадцать всего!
В действительности — ящики по сорок пять килограммов. И адъютант продолжает жаловаться:
— А там всё искорябано шквалом, весь снег черный, всё ходуном ходит… Только он от осколков не укрывается, товарищ комбат, ну ничуть!
Цыбенко степенно:
— А ящики разве можно оставить?
Ероханов:
— Где? На дороге?
Трепалин:
— На дороге можно!
Цыбенко:
— А привыкнешь оставлять на дороге — и в бою бросишь!
Когда на санях везли мины по дороге, а противник начал крыть из минометов по этой дороге и разрывы вздымались вокруг, Цыбенко встал на санях во весь рост и, накручивая вожжи над лошадью, запел украинские песни. Мины рвались в сотне и меньше метров. Раза три только, в самые жестокие минуты обстрела, Цыбенко останавливал сани, залегали в канаве, и тут он таскал ящики с саней в канаву, чтобы, переждав, снова погрузить их на сани.
Что же получилось под Александровной?
4 ноября. Утро
Ночь провел, как и вчера, на нарах, стиснутый тесно лежащими. Спал крепко. Бой за Александровку продолжался до вечера, ночью не прекращались пулеметная стрельба и ружейная перестрелка… Раз просыпался, выходил: луна яркая, красота леса — изумительная. Утром — солнце, снег блестит. Посмотрел на разбитую вчера «эмочку». В семи шагах от блиндажа нашего — навесик. Мина упала у самой машины, изломала ее всю, смяла колесо, изрешетила крылья, подножку, кузов, сорвала капот, пробила радиатор, картер. Машина из строя вышла.
Умываемся снегом. Сегодня бойцы идут в баню.
15 часов
Побывал в 1025-м стрелковом полку, на командном пункте его командира Шутова, и во 2-м артдивизионе, у Корнетова. Выяснил всю картину боя за Александровку.
Мороз. Яркое солнце, сверкающий снег, заснеженные деревья. Огневые налеты — минами.
Операция по взятию Александровки не удалась, получилась лишь разведка боем: уточнены данные об обороне врага, о линии его заграждений, вскрыты огневые точки. Минометами Сафонова рассеяна колонна пехоты, шедшей из Соболевки. 2-м артдивизионом подавлена минометная батарея в местечке «За Рощей».
4-я батарея лейтенанта Дубровского «успокоила» минометную батарею левее церкви в Александровке. Весь бой продолжался до ночи.
Тем временем враги полезли в наступление на левом фланге у погранзнака № 15, форсировали реку Сестру и сегодня утром вклинились в нашу территорию силами примерно до двух рот. Развитие этого наступления грозит ударом с левого фланга по Белоострову, занятому частями Краснокутского. Фашисты к часу дня пытались окопаться на достигнутом ими рубеже. Наша задача — воспрепятствовать этому и выбить их обратно за реку Сестру. В действиях принимают участие артиллерия и минометы. Бой с утра возобновился. От блиндажа, в котором я нахожусь, хорошо видна Александровка, у которой тоже ведется бой. Слышны всё время — вот уже вторые сутки — пулеметная стрельба, грохот мин, изредка артиллерийские залпы. Если фашистов не удастся быстро оттеснить за реку, положение наше останется сложным, ибо есть непосредственная опасность и для Каменки. Это учитывается. Командир дивизии ведет сейчас совещание с командирами полков, и мы ожидаем, что к вечеру наша задача будет выполнена. С правого фланга к вражескому клину перебрасывается подразделение 1025-го стрелкового полка под командованием капитана Полещука, а с левого фланга подтягивается подразделение полка дивизии народного ополчения.
