Шах перестал быть «светлым властителем», он вверг страну в хаос. В Иране царила инфляция. Лучшее время шаха осталось позади. А тут еще в США к власти пришел новый президент – Джимми Картер, переставший поддерживать шахский режим. В 1978 году в результате подавления Резой Мохаммедом Пехлеви беспорядков в Иране погибло около десяти тысяч человек. Править в такой обстановке и дальше, не имея никакой поддержки, было невозможно. Шаху Ирана оставалось только одно – бежать из своей страны. Так и случилось. Айятолла Хомейни вернулся в Иран из изгнания, а Реза Мохаммед Пехлеви Иран покинул. Вместе с ним – Фара и дети.
Эта Одиссея началась в 1978 году. Семья странствовала, проезжая Египет, Марокко, Багамы, Мексику, и нигде не получала разрешения остановиться. Ни одна страна не хотела дать приют шаху, хотя уже стало известно, что он болен раком. Он хотел лечиться в Америке, но иранские студенты устроили демонстрацию у американского посольства в Тегеране, захватив его служащих в качестве заложников. Тогда и американцы отказали шаху в лечении. Наконец семью принял Египет. Но Реза-шах Пехлеви прожил там недолго, в 1980 году он умер. После него остались наследники трона. Но не осталось самого трона.
Смерть печальной принцессы
Из далекого Парижа, где она наконец обосновалась, следила Сорейя за этими драматическими событиями. Она не переставала думать о своем бывшем муже, собирала вырезки из газет, писавших о нем, и пыталась установить с ним контакт. За день до операции смертельно больного шаха она звонит в Египет его адъютанту, который был предан своему господину до последней минуты. «Она обязательно хотела поговорить со мной еще раз и передать несколько слов шаху. То, что она сказала, умрет вместе со мной, я могу только сказать, что это были слова любящего человека. Я все передал шаху, а он сказал: «Как бы я хотел перед смертью ее увидеть».
Вскоре шаха не стало. «Я хотела бы быть с ним рядом и держать его за руку. Я чувствовала себя виноватой, – пишет Сорейя в мемуарах. – И все-таки в моем сердце нет печали. Я испытала в своей жизни счастье любви к двоим мужчинам и была любима ими. Многие ли женщины могут сказать о себе то же самое?»
Наверное, экс-шахиня посчитала это иронией судьбы: шах, любивший ее, но отказавшийся от нее потому, что она не могла иметь детей, в конце концов получил наследника, но свой трон потерял. Ее жертва была напрасной.
Еще только один раз была она рядом с шахом, посетив могилу в Египте. В воспоминаниях миллионов людей она остается «печальной принцессой», хотя сама она так не считала. «Я много смеюсь, я вообще не склонна к меланхолии. Я живу настоящим – я не оглядываюсь назад», – так она говорила за год до своей смерти.
Под конец жизни она жила уединенно и злоупотребляла алкоголем. 25 октября 2001 года Сорейя умерла в одиночестве в своей парижской квартире. Причиной смерти был сердечный приступ. Фара с сыном прислали цветы. Так закончилась история одной большой любви.
А встреча двух красавиц в норковых шубах, соперничавших за сердце сказочного шаха, была ли она на самом деле? Обе жили после смерти шаха в Париже, и Сорейя говорила, что случайно встречала Фару в салоне Кристиана Диора. Сама же Фара рассказывает следующее: «Пару раз я встречала ее на улице, но не представилось возможности познакомиться с ней поближе… А мои дети раза два или три встретили ее случайно и подошли к ней представиться. Она была с ними очень дружелюбна. Я благодарна детям, они дали понять Сорейе, что им не внушали недобрых чувств к ней… Я очень опечалилась, ведь она так недолго была счастлива. Ее жизнь была очень непростой. Она была частью нашей семьи и нашей истории».
Интервью с репортером светской хроники Михаэлем Грэтером (далее МГ)
Интервью берет Марвин Энтхольт (далее МЭ).
МЭ: Когда персидский королевский дом стал интересовать немецкую прессу?
МГ: В 50-х и 60-х годах, тогда это была самая излюбленная тема светской хроники. Да и история была совершенно сказочная: король берет к себе в Иран молодую кельнскую девушку. Лучшей истории желать было невозможно. А Сорейя была грациозна, красива, обладала безупречным вкусом. Целые издательские династии жили десятилетиями благодаря ее истории. Сорейя давала им, так сказать, право на существование.
МЭ: Интерес к Сорейе не пропал даже после ее развода с шахом?
МГ: Нет, напротив, чем бы она ни занималась, будь то покупки на Елисейских Полях или посещение театров и ресторанов, всегда рассказ о ней продавался лучше, чем что-либо другое. Ее называли «печальной принцессой», но она была полна страсти и жажды жизни. Я вспоминаю, как шаловливо она танцевала в парижском ресторане. Трон – это, конечно, необычно и экзотично, но такую страстную женщину он очень стеснял.
МЭ: После развода ее еще называли «принцессой одиночества», это тоже не соотвествует истине?
МГ: Нет, безусловно нет. Конечно, сразу после развода ей было тяжело. Но потом она была счастливее, чем прежде. Она стала зрелым человеком, и благодаря разводу она же покинула золотую клетку. Так что такие ярлыки были чистым расчетом редакторов, они же знали, что привлекает читателей: печаль, разочарование в любви, отчаяние – это так хорошо продается. Газеты, печатавшие такие статьи, только увеличивали свои тиражи.
МЭ: Почему именно в Германии в 50-х годах интерес к Сорейе был так велик?
МГ: Ну да, это было через пять лет после войны, страна еще была в развалинах. Потребность в легких темах, в сплетнях о знаменитостях была велика как никогда. Людям хотелось наверстать упущенное с вой ной, и Сорейя пришлась точно ко времени. Этот экзотичный король и маленькая немка – это же так похоже на сказку про Золушку. Ну, а уж выглядела она всегда ослепительно.
МЭ: А как сама Сорейя относилась к своей славе в Германии?
МГ: Где бы она ни появлялась, ее окружала огромная толпа фотографов. Она с самого начала держалась очень профессионально: никогда не высказывала недовольства, всегда была дружелюбна. И у нее была классность. Кроме того, она с самого начала излучала известную неприступность, и это не было наигранным.
МЭ: Ее несчастьем была бездетность. И эту тему публика готова была обсуждать десятилетиями.
МГ: …и, конечно, тот факт, что Фара Диба сразу заняла ее место и родила детей.
МЭ: Разве тема Фары Диба так же способствовала росту тиражей, как тема Сорейи?
МГ: Да, потому что Фара была победительницей. С появлением новой шахини пресса могла по-прежнему поддерживать интерес к иранскому королевскому дому. Сорейю больно ранило то, что у Фары так быстро родились дети. Она не любила говорить на эту тему.
