Мой брат был для своего возраста, пожалуй, даже слишком длинным, и по уличным правилам вмешиваться в драку не мог.
Я перешел на другую сторону улицы. Передав ружье своим приятелям, маленький нацист тотчас двинулся навстречу мне. Не раздумывая, я ударил его по голове. Мальчишка закричал и схватился за глаз. Его приятели убежали. Я был вполне удовлетворен.
«Вот видишь», — сказал брат, — «у тебя получилось!»
Однако на следующий день мои недруги подкараулили меня. Их было еще больше, чем в прошлый раз. Они даже привели с собой овчарку.
Мальчишки преградили мне путь. Один из них подошел ко мне.
«Ну что, еврейская свинья, слабо тебе двинуть меня в глаз?»
Я снова воспользовался советом брата и несильно стукнул его по ноге, а когда он наклонился, изо всей силы ударил его в лицо. Я бросил взгляд на собаку — она стояла спокойно и признаков агрессии не проявляла. Зато мой противник был готов к новому нападению. Ударом кулака он раскровянил мне губы. Другим кулаком он двинул меня по животу. Меня чуть не вырвало.
Я отошел пару шагов назад. Мой недруг двинулся за мной. Он был много крупнее моего вчерашнего противника. На меня градом посыпались удары.
«Если я побегу», — подумал я, — «они натравят на меня собаку. Убегать нельзя. Мне нужно защищаться и ждать подходящего момента».
И такой момент настал. Мой противник решил, что с меня довольно. Он схватил меня и уже хотел швырнуть на землю, но я, рывком подтянув колено, изо всех сил ударил его. Он захныкал как маленький ребенок. Я с бешеной яростью набросился на него.
«Нужно все время бить по голове. Все время бить по голове».
Я не заметил, как прижал его к кромке тротуара. Он даже не отбивался.
«Это тебе от еврейской свиньи! Получай!» — в бешенстве кричал я.
Внезапно он сказал совершенно спокойно:
«Ну все, хватит. А теперь ноги в руки — и дуй отсюда. Если я позову подкрепление, тебе не поздоровится».
Он улыбнулся. Его лицо было в крови, коричневая рубашка была измазана грязью.
«А ты тоже выглядишь не лучше», — сказал он, ткнув меня в грудь. — «Ладно, давай, сматывай удочки».
Неожиданно для самого себя я протянул ему руку. Он быстро пожал ее, отвернулся и позвал товарищей. Видимо, он решил больше не связываться со мной. Они ушли.
Бросившись на Рольфа, я, конечно, не вспоминал ни об этой встрече, ни о рукопожатии, которым она закончилась. В этот момент всем моим существом владела лишь ярость. Я помнил одно — нужно бить по голове. Однако Рольф оказался опытным боксером и все время защищал лицо и голову, увертываясь от моих ударов. Наконец я смог прорвать оборону и ударил его в подбородок.
«Эй, да ты совсем свихнулся!» — сказал он. — «Ну и бешеный же ты!»
Сев на землю, он осторожно ощупывал свою челюсть.
«Ты преувеличиваешь — не так уж страшно я тебя ударил», — сказал я.
«А ведь я мог бы тебя тоже стукнуть как следует!. Вот тогда бы и сравнили».
«Ну попробуй, стукни!»
«Это запросто. Ты ведь не защищаешь голову!»
«Почему же ты меня не ударил?»
«Ты что, не соображаешь? Я же руководитель отряда „гитлерюгенда“! Представляешь, как бы мне влетело, если бы я с тобой подрался!»
«Но ведь мои ноги от твоих ударов сплошь в синяках» «Это спорт», — ухмыльнулся Рольф. Он все еще сидел на земле, ощупывая подбородок. — «Погоди — кончится война, все будут носить штатское, тогда и на твоей физиономии синяки появятся».
«А я думаю — когда война кончится, мы все будем носить униформы».
«Ты уверен?» Рольф испытующе посмотрел на меня.
«Наверняка будут».
«На сто процентов, да? Твой отец, наверное, какая-нибудь важная шишка в Вильмерсдорфе?»
«Он унтер-офицер СС. Служит на Принц-Альберт-штрассе, в штаб-квартире гестапо», — тут же сочинил я.
«А почему не прямо в ставке фюрера?»
«Там уже все места заняты. Ни одной свободной комнаты!»
Рольф поднялся с земли.
«Придешь сюда завтра?» — спросил он.
«В это же время?» — ответил я вопросом на вопрос.
«Да, в это же время», — уточнил он и исчез за ближайшим углом.
Мы подружились. Жизнь в Вальдесру была относительно спокойной, и я становился все беззаботнее. Однажды нас с Рольфом остановил один из местных руководителей «гитлерюгенда» и потребовал предъявить документы.
«Этот растеряха забыл их дома», — сказал Рольф.
Эсэсовец посмотрел на меня. «Где находится твой отряд?» — спросил он. Я в это время рылся в своей сумке в поисках несуществующего удостоверения и притворился, будто не слышал обращенного ко мне вопроса.
«Его отряд находится в Кепенике», — ответил за меня Рольф.
«А разве он сам ответить не может?»
«Да этот дурак все еще в своей сумке копается!»
Рольф толкнул меня в грудь:
«Эй, слышишь — с тобой разговаривают! Почему не отвечаешь?»
«Извините».
«Тебя спросили, где находится твой отряд».
«Ах, да! Мой отряд находится в Кепенике».
Я встал по стойке «смирно».
«Нужно отвечать — мой отряд находится в Кепенике, господин шарфюрер!»
Я заметил, как рассвирепел Рольф от этого окрика.
«Мой отряд находится в Кепенике, господин шарфюрер!» — отрапортовал я и даже щелкнул каблуками.
«Хорошие у меня ботинки», — подумал я при этом. — «Молодец Кэте, цены ей нет».
«Чтобы в следующий раз документы были, болван!» — рявкнул шарфюрер.
Он повернулся к нам спиной и, не попрощавшись, пошел прочь.
«Ну и манеры у него», — прошептал Рольф вслед уходящему. — «Мог быть и повежливее — мы же не сделали ему ничего плохого!»
В Вульхайде мы попали на представление маленького бродячего цирка, но вечер был испорчен. В довершение всех несчастий началась воздушная тревога.
Я в первый раз попал в настоящее бомбоубежище. Однако налета не было, и примерно через час мы снова сели в электричку.
От Кепеника до Вальдесру мы шли через лес. Мы почти не разговаривали. Я был уверен — Рольф догадывается, что с моим арийством не все в порядке.
«Зайдешь к нам?» — неожиданно спросил он и взглянул на меня. — «Мой отец приготовит нам поесть, а потом мы можем послушать радио».
«Мать будет беспокоиться. По крайней мере, я должен сбегать и предупредить ее».
«Ну хорошо, тогда в другой раз».
Видимо, у Рольфа не было охоты дожидаться разрешения моей матери.
Через пару дней мы пошли в лес, чтобы поискать осколки гранат. После каждого налета эти осколки там можно было найти всегда. Их собирали почти все мальчишки. Некоторые даже их выгодно обменивали.
Это было похоже на соревнование. Тот, кто после налета первым успевал обшарить лес, приносил домой богатую добычу. Многие осколки даже не успевали остыть, их надо было брать осторожно, чтобы не обжечь пальцы.
