Глава 6
«Я хочу петь для вас!»
Эту фразу, выведенную на большом куске бумаги рукой Владимира Высоцкого, можно прочесть в его доме-музее на одном из экспонатов. Предназначалась надпись для зрителей, приходящих на концерты-встречи певца. В ней он выразил основную причину, заставившую его взяться за гитару. Он хотел, чтобы его слышали: сначала небольшая компания близких друзей, затем — тысячные, миллионные аудитории.
Когда же появилась первая гитара у Владимира Высоцкого и как он научился на ней играть?.. Сведения разноречивы. Родители Высоцкого в воспоминаниях говорят о том, что к своему семнадцатилетию он уже играл на гитаре, научившись нехитрым аккордам у дворовых ребят. Однокурсники же его по студии утверждают, что до четвертого курса никаких песен в исполнении Владимира не слышали, хотя он немного бренчал на гитаре во время студенческих сборищ, аккомпанируя другим. Первая жена Высоцкого Изольда Константиновна, с которой он, как мы уже рассказывали, познакомился в студии МХАТ, так вспоминала о ранних музыкальных опытах Владимира:
«… Я не могу сейчас утверждать, когда появились первые песни. Может быть, в начале 60-х годов. Я только помню много-много куплетов, наверное, более сорока. Тогда во всех газетах печатали о том, как наши солдаты дрейфовали в океане. И по этому поводу были написаны Володей такие куплеты. Сначала их было мало, потом все больше и больше. И даже однажды (не помню, где это было, у кого: тогда магнитофоны только появились) мы пришли в какую-то компанию и нам как сюрприз дали послушать пленку, записанную анонимно, где Володя сам поет эти куплеты. Так что автор впервые встретился со своей песней вот таким забавным образом.
Появление гитары у меня в документальной памяти отсутствует. Я помню, что мы покупали гитару, но не помню когда. Я помню, что мы платили шестьдесят пять рублей старыми деньгами. Но я ни за что не возьму на себя смелость утверждать, что это была первая гитара… Может быть, у него была гитара и раньше…
Он без конца терзал эту гитару, пытался научиться или, возможно, ему раньше кто-то показывал, — шлифовал, что ли, постоянно одну и ту же песню «Ехал цыган по селу верхом…» Тогда ее все время пел Сличенко. И она была запета до полного безобразия. И вот на этой песне и нащупались первые аккорды. Я ее очень хорошо запомнила, потому что это было ужасно! Если он брал гитару в руки, то ее уже трудно было у него отобрать. Вообще, он прикипел к ней очень быстро…».
Разучивание аккордов утомляло не только Изу, в компании на Большом Каретном с Высоцким произошла следующая забавная история. У Левона Кочаряна как обычно собралась многочисленная группа друзей. Все сидели, разговаривали, а Владимир тем временем подбирал на гитаре какие-то ноты, разучивал песни. И так он надоел всей компании, что на него надели американские наручники, принесенные как-то Кочаряном с одной съемки, а ключи демонстративно выкинули в окно: «Только так от тебя можно отдохнуть…» Потом ключи искали, но не нашли — пришлось наручники распиливать…
Сам Владимир Семенович Высоцкий в интервью В. Перевозчикову говорил о появлении гитары и о том, что заставило его всерьез заняться музыкой:
«..Вы знаете, гитара появилась совсем случайно и странно… Я давно, как все молодые люди, писал стихи. Писал много смешного… То есть писал многие комедийные вещи с какой-то серьезной подоплекой давно, занимался стихами очень давно, с детства. Гитара появилась так: вдруг я однажды услышал магнитофон, тогда они совсем плохие были — магнитофоны, сейчас-то мы просто в отличном положении, сейчас появилась аппаратура и отечественная, и оттуда — хорошего качества! А тогда я вдруг услышал приятный голос, удивительные по тем временам мелодии и стихи, которые я уже знал, — это был Булат (Окуджава). И вдруг я понял, что впечатление от стихов можно усилить музыкальным инструментом и мелодией. Я попробовал это сделать сразу, тут же брал гитару, когда у меня появлялась строка. И если это не ложилось на этот ритм, я тут же менял ритм и увидел, что даже работать это помогает, то есть даже сочинять с гитарой. Поэтому многие люди называют это песнями. Я не называю это песнями. Я считаю, что это стихи, исполняемые под гитару, под рояль, под какую-нибудь ритмичную основу… Вот из-за этого появилась гитара. Я попробовал сначала петь под рояль и под аккордеон, потому что, когда я был маленьким пацаном, меня заставляли родители из-под палки — спасибо им! — заниматься музыкой. Значит, я немножко обучен музыкальной грамоте, хотя, конечно, все забыл, но это дало мне возможность хоть как-то, худо-бедно овладеть этим бесхитростным инструментом — гитарой. Я играю очень примитивно, иногда, даже не иногда, а часто слышу упреки в свой адрес по поводу того, почему такая примитивизация нарочитая? Это не нарочитая примитивизация, это — «нарочная». Я специально делаю упрощенные ритмы и мелодии, чтобы это входило сразу моим зрителям не только в уши, но и в души…, чтобы мелодия не мешала воспринимать текст, а самое главное — то, что я хотел сказать. Вот из-за чего появилась гитара. А когда?.. После окончания студии».
Итак, в начале 60-х годов Владимир Высоцкий написал первые свои стихи-песни и через несколько лет произошло невиданное за всю историю русского, советского искусства, уникальное явление — человек стал знаменит на всю страну без помощи средств массовой информации. Не было ни афишных объявлений, ни поддержки радио, телевидения и прессы; песни Высоцкого распространялись, стихийно переписываемые с одной магнитофонной пленки на другую. Качество записи было ужасным, появилось множество подделок «под Высоцкого». Все это в какой-то мере способствовало не всегда хорошей славе исполнителя, его имя обрастало слухами, сплетнями, мифами. Отсутствие достоверной информации многим мешало оценить по достоинству произведения Владимира Высоцкого раннего периода творчества. А ведь некоторые из них — просто поэтические шедевры, например такие песни, как «Тот, кто раньше с нею был», «Не уводите меня из весны», так четко выписан в них сюжет каждой истории, поражает, в каком лирическом ключе, можно рассказать о вроде бы грубых, низких материях, как близки произведения Высоцкого фольклору.
«Я писал ранние мои песни, которые можно как угодно назвать: либо дворовыми, либо блатными, — рассказывал автор об этом периоде своего творчества. — Я считаю, что это традиция городского романса, который, когда я начинал, почему-то был забыт. Я писал в этих традициях: почти всегда одна точная мысль в песне и в очень-очень упрощенной форме. Не в упрощенной в смысле «простота хуже воровства», а в доверительной такой форме разговора, беседы, разговорной речи. Это довольно сложно.
