Ознакомительная версия.
В воздушно-десантной дивизии есть своя рота связи. Считаю, что эта рота со своими задачами в бою не справится.
Предлагаю ввести в штат воздушно-десантной дивизии батальон в составе: радиороты, телефонно-кабельной учебной роты.
Считаю необходимым лыжную подготовку в Воздушно-десантных войсках ввести как обязательную и снабдить войска доброкачественными лыжами.
Считаю совершенно необходимым ввести в программу групп командиров дивизий вопросы общевойсковой подготовки… такие, как ввод в бой механизированных армий, наступление стрелковой дивизии и корпуса с целью прорыва фронта противника.
Считаю совершенно необходимым ввести в состав воздушно-десантной дивизии третий полк, так как такая система оправдала себя на протяжении ряда войн.
Констатирую. Наши воздушно-десантные дивизии укомплектованы так, что примерно 30 процентов негодны к службе в ВДВ. Считаю такое положение неприемлемым. Вся дивизия до одного человека должна прыгать с парашютами.
Хочу передать Военному совету просьбу солдат и офицеров и лично мою просьбу о пересмотре формы одежды воздушно-десантных войск. Я предлагаю ввести авиационную форму, так как она является традиционной».
Такое вот выступление комдива, цитируемое в виде тезисов Б. Костиным, даже по сегодняшним меркам выглядит смелым. Василий Филиппович действительно был необычным генералом и командиром. Про таких говорят: офицер до мозга костей! Не иначе…
Буквально это подчёркивает и очередная аттестация на командира 76-й ВДД: «С командованием дивизией справляется успешно. Большую заботу генерал Маргелов проявил в деле создания и улучшения материальной базы, боевой и политической подготовки и установлении культуры в быту солдат и офицеров. Парашютные городки дивизии, учебные классы по всем специальностям, стрельбище являются лучшими в корпусе и не раз ставились в пример другим. Столовые, склады, автопарки приведены в хорошее культурное состояние. Большую заботу генерал Маргелов проявил в создании благоприятных условий, боевой и политической подготовки учебных подразделений дивизии; подготовка их и быт — хорошие. Командирской подготовкой генерал Маргелов занимается успешно, не перекладывая её на других лиц. Свой штаб готовит умело; штаб дивизии, несмотря на явное несоответствие занимаемой должности НШ дивизии, генералом Марковым сколочен и подготовлен вполне удовлетворительно.
Программа парашютной подготовки дивизией как в 1948, так и в 1949 г. выполнена полностью. За 1949 г. дивизией совершено 39 855 прыжков с аэростата и самолётов.
При совершении прыжков в 1948 году катастроф в дивизии не было; в 1949 году произошла 1 катастрофа, в которой погиб 1 человек; тяжёлых травм от прыжков в 1949 году было 17. В текущем году под руководством и при участии генерала Маргелова были проведены тактические учения с фактической выброской и высадкой рот, батальонов и полков, штабные учения штабов дивизий и полков. Все учения организовывались лично генералом Маргеловым и проведены поучительно. При проведении занятий с офицерами на учениях с войсками генерал Маргелов успешно применяет опыт Отечественной войны и богатый личный опыт действий в тылу противника и знания, полученные в Академии.
Вступив в командование ВД дивизией, генерал Маргелов быстро, энергично, умело изучил ВД подготовку войск, штабов и офицеров. Лично совершил три прыжка, хотя по имеющимся последствиям ранения на войне прыгать не должен».
После такой аттестации в декабре 1949 года командующему воздушно-десантной армией ничего не оставалось делать, как только заключить: «К осени 1950 года… может быть выдвинут на должность командира воздушно-десантного корпуса» и поставить свою подпись.
Так генерал-майор В. Ф. Маргелов был зачислен кандидатом на должность командира воздушно-десантного корпуса. Последнюю подпись поставил председатель высшей аттестационной комиссии маршал Советского Союза А. М. Василевский.
Но случилось это намного раньше установленного наверху срока — 15 апреля 1950 года.
37-й гвардейский воздушно-десантный корпус на тот момент находился в Приамурье. Время всё ещё было послевоенное, а значит, всё те же трудности: обустройство на пустом месте. Строили же, как правило, силами частей корпуса в суровых условиях амурских морозов. А людей нужно было не просто разместить, но и укрыть, а ещё и обогреть. При этом не снимались задачи и с боевой подготовки. Парашютные прыжки, тактические учения, стрельбы, освоение техники — осталось всё.
Кроме того, корпус оперативно подчинялся командующему 1-й Отдельной Краснознамённой армией, что только удваивало все возникшие проблемы разом. Ибо генерал-полковник Д. Д. Лелюшенко слыл военачальником специфическим: властным и деспотичным. Нередко решения принимал непродуманно, практически эмоционально, а служебные совещания превращал в издевательские экзамены по знанию уставов и технических характеристик бронетехники.
Оно и понятно, Дмитрий Данилович Лелюшенко был дважды Героем Советского Союза, с 1918-го до 1933-го служил исключительно в кавалерии, в том числе в 1-й Конной армии Будённого. Затем стал танковым командиром. В годы войны командовал армиями, в том числе и гвардейской танковой. Словом, власти ему было не занимать.
Вот и получалось, что комкор Маргелов буквально разрывался на части, выполняя не только свои прямые обязанности, но и проявляя удивительное дипломатическое искусство с целью ослабления напряжённой обстановки, исходящей от армейского руководства.
Жил Василий Филиппович скромно и здесь, занимая половину одноэтажного барачного типа строения напротив штаба корпуса. Всё отличие комкора заключалось в двухметровом дощатом заборе, которым оно было обнесено.
Кабинет генерала также не отличался изысканностью: «Кабинет полуосвещён, горит настольная лампа и одна лампочка под потолком. В довольно просторном кабинете два канцелярских стола, поставленных Т-образно, десятка полтора простых стульев по стенкам. В углу металлический сейф, на нём два шлакоблочных кирпича, по видимому, строительные образцы. Портрет Сталина в рамке. Скромное убранство кабинета говорило о том, что хозяин его не очень-то долго засиживается здесь и равнодушен к излишним украшательствам».
Именно таким увидел кабинет Маргелова Алексей Васильевич Кукушкин, назначенный после окончания Военной академии им. Фрунзе в штаб 37-го корпуса.
А вот перед ним и сам хозяин кабинета: «Посреди кабинета стоял генерал в гимнастёрке со звездой Героя, синих шароварах с лампасами и унтах. Стройная, ладная атлетическая фигура, подпоясанная генеральским ремнём без портупеи. Приятное, если не сказать красивое, лицо славянского типа несколько портил шрам на щеке. Твёрдо сжатые губы и характерные складки указывали на решительный характер и волю».
Ознакомительная версия.
