Ударили зенитки. Палий очень спокойно, как, бывало, наш Вишняков, без маневра, чтобы дать возможность штурману хорошо прицелиться, ведет свою машину. Так же спокойно иду рядом и я.
Ведущий сбросил бомбы; восемь "пешек" нашей девятки "разгрузились" одновременно. Палий не разворачивается, помня, что сзади идут две эскадрильи. Вот он ввел свой самолет в правый разворот.
- Володя, все наши в строю?
- Я не вижу во второй девятке одного ведомого из звена, - отвечает мне Пеший.
- Командир, над целью сбит зенитным огнем самолет Самойлова! докладывает Помелуйко.
- Выпрыгнули?
- Выпрыгнул только кто-то один.
Прошли линию фронта в обратном направлении. С небольшим снижением идем домой. После посадки подхожу к командиру полка.
- Товарищ гвардии подполковник, разрешите получить замечания по полету!
- Нет замечаний. Вы свободны, - говорит коротко Палий.
- Есть.
* * *
Вот и наступил заключительный этап войны. Уже пришла, стала у порога долгожданная паша Победа.
На дворе весна: вовсю щебечут птицы... Кроны распустившихся деревьев похожи на зеленые облачка. А воздух, воздух какой! Такой он чистый, прозрачный, вымытый дождем! Эх, как хочется жить!
Мы идем в это майское утро на аэродром.
- Ребята, интересно, какой вчера кусок косы отрубил маршал Василевский? - спрашивает, ни к кому не обращаясь, Андрей Заплавнов.
- Придем на аэродром, Топорков даст линию фронта - узнаем! - сказал весело Ермолаев.
- Какая там линия фронта? Одна сопля осталась! Фриш-Нерунг, Фриш-Гаф, Фриш, Фриш... В этом болоте, ребята, нас и застанет, наверное, День Победы, - говорит штурман звена Сенкевич.
- Володя, запевай! - обращается к своему лучшему другу Монаеву стрелок-радист Иванченко.
- Это можно, - отвечает Монаев. - Мы песни петь и тарелки чистить горазды. Сейчас, Митя, только воротничок расстегну.
По дорожке по ровной, по тракту ли
Все равно нам с тобой по пути.
Прокати меня, Митька, на тракторе...
- Володя, это старая песня. Давай нашу, фронтовую!
- Можно и фронтовую!..
- Монаев! Перестань паясничать! - говорю я.
- Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела, - добродушно протянул Юрий Прастота.
- Ничего, товарищ Прастота, фашиста переживем! - отвечает Монаев.
- Эх жаль, ребята, Кольку Прозвонченкова!.. Я видел, как он на форт пикировал, так и угодил в него. Взорвался... и мы еще свои бомбы туда положили, - говорит Василий Герасимов.
- Повторил подвиг Гастелло наш Колька!
- А кто с ним в экипаже был? - спросил Николай Беляев.
- Адик Ткаченко и стрелок-радист Маринушкин.
- Адик, Адик... Хороший парень. До Дня Победы почти дошел...
- Были у нас два друга: радисты Маринушкин и Данилушкин. Фамилии интересные... И с обоими война проклятая расправилась: один погиб, другой искалечен, - замечает Сережа Стрелков.
Наш полк под вечер 8 мая при сильном зенитном обстреле бомбардировал тремя девятками укрепления и живую силу немцев на косе Фриш-Нерунг. Мы еще не знали, что это последний боевой вылет полка. А в двадцать два часа стало известно: закончилась война.
Из автоматов, пистолетов, винтовок, из ракетниц и зенитных установок мы стреляем в воздух.
- Мир!..
- Победа!..
- Ура-а!.. Ура-а!..
Объятия и поздравления...
9 мая салют Победы! 9, 10 и 11 мая мы на аэродроме в готовности номер один. Но как тихо вокруг! Не верится, что пришла она, долгожданная...
* * *
Мы сидим с Андрюшей Заплавновым на траве и - чего там скрывать! вытираем слезы...
- Андрюшка, не сон ли это? Мне кажется, что я вижу просто сон... говорю Заплавнову.
- Да, Коля, повоевали мы... Более четырех тысяч самолето-вылетов совершил наш полк. И мы остались живы... Живы! Понимаешь, Колька!..
- Как хочется, чтобы никогда больше не было войны.
- Не будет, Коля, не будет! Ведь миллионы людей отдали свои жизни за это...
* * *
12 мая 1945 года полки 6-й гвардейской дивизии генерала Чучева полетели на Дальний Восток.
Встреча с однополчанами
Люблю Минское шоссе. Я еду по нему в отпуск и не отрываю взгляда от его широкой асфальтовой ленты, которая напоминает мне взлетную полосу. Шуршат монотонно шины "Москвича", мелькают по сторонам телеграфные столбы, с грохотом проносятся встречные грузовики, нагруженные строительными арматурами, кирпичом, щебенкой...
Сколько времени я сижу за рулем, а конца пути все не видно. Да, велика ты, Родина!
- Подумать только, почти из конца в конец по этой дороге, - говорит жена, - прошли фашисты. Ужас! У меня даже мурашки бегут по рукам...
- И французы в восемьсот двенадцатом, - замечает старшая дочь студентка исторического факультета МГУ.
- Да, напасть на такую страну, как наша!.. На такое способны или слепцы, или сумасброды...
- А они и есть сумасброды: Наполеон... Гитлер...
Наконец на следующий день проезжаем Гомель, а затем направляемся к Речице. Останавливаюсь на высоком днепровском мосту.
- Эх, как бы я здесь, над Днепром, прошел на своей "пешечке" бреющим! не удержавшись, восклицаю я и добавляю: - А вы, между прочим, знаете, что в Речице наш Валентик живет?
- А адрес у тебя есть? - интересуется жена.
- Есть. Красина, двадцать восемь. Буду сестру в Речице встречать обязательно заеду к Валентику! Очень хочу повидать командира.
...Раннее апрельское утро. Собираюсь в Речицу к поезду, выезжаю с большим запасом времени, чтобы заглянуть на улицу Красина.
Мой "Москвич" катит по Советской улице. Любуюсь ровным асфальтом, новыми многоэтажными домами.
- Речица теперь - под стать областному городу. Сворачиваю направо, в тихую улочку... Так вот где живет мой любимый командир!..
"Второй... восьмой... шестнадцатый..." - считаю номера домов. Догадываюсь, что его дом там, где стоит "Победа".
Подъезжаю ближе. Это действительно тот дом, который мне нужен.
"Кажется, командир в машине!.. Да, это он..."
Объезжаю "Победу" и сзади нее резко торможу. Выскакиваю из кабины и быстро иду к сидящему за рулем Валентику. Левая передняя дверь его машины открыта. Подхожу еще ближе и не могу сдержаться - бросаюсь к нему. Мы крепко обнимаемся и целуемся.
- Здравствуйте, командир!.. Так давно я вас не видел!.. - говорю я срывающимся голосом.
- Болдырев! - восклицает Валентик.
- Бондаренко!
- Бондаренко, Бондаренко... Товарищ Бондаренко, я вижу, что это вы, но почему-то назвал вас Болдыревым. Ах да, ведь вы же с ним всегда были рядом... И в списках были рядом. Наверно, поэтому...
Мы еще раз крепко обнимаемся и целуемся. И оба плачем.
- Вы знаете, товарищ Бондаренко, сегодня у меня праздник.
- Какой?
- Как какой? Разве ваш приезд - не праздник? Так радостно видеть человека из нашего полка!
