Полбин перевернул страницу фронтовой двухполоски. Еще одно постановление Совнаркома и ЦК ВКП (б) "О приусадебных участках рабочих и служащих, сельских учителей, агрономов". Под этим рубрика "За рубежом" и тревожный крупный заголовок: "Переброска германских войск к французской границе".
Подошел Пашкин, заглянул через плечо в газету.
- Мир и война, - сказал он, вытирая смоченной в бензине паклей руки и шею от комаров. - А мир все же сверху...
Полбин поднялся с ящика.
- Готово, Егорыч? - спросил он.
- Порядок. Маленький, вот такой осколочек в радиаторе сидел. Я его аккуратно выковырял... Да вот он здесь где-то...
Пашкин пошел под другое крыло и стал шарить ногой по траве, стараясь в то же время не выходить из тени на солнце.
- Не надо, - улыбнувшись, сказал Полбин. - Если я все осколки на память собирать буду, то Виктор меня вопросами замучает: "Папа, а этот куда попал?" Объясняй потом.
- И то верно, - согласился Пашкин. - Не зубы, чтоб их в коробочку складывать. А некоторые собирают. Глупистика.
В самом деле, осколков можно было набрать уже много. В редком вылете обходилось без пробоин, а семнадцать боевых вылетов все-таки не шутка. Семнадцать раз над зенитками японцев, семнадцать раз под угрозой атаки злых, как комары, вражеских истребителей.
Впечатления от первого вылета уже потускнели в памяти; заслоненный последующими, иной раз трудными, он казался далеким и совсем не страшным. Ну, похлопали с далекой земли зенитки, рассыпали в небе кучу белых, рвущихся шариков. Не верилось, что от столкновения с таким шариком самолет может разлететься в щепки или рухнуть на землю с отбитым крылом. То ли японцы стреляли не метко, то ли помогал противозенитный маневр по курсу, но разрывы снарядов все время оставались сзади или в стороне. Эскадрилья вернулась в полном составе. Пришли на свой аэродром четким строем, как бывало с учебного задания. А задание было совсем не учебным. Позже пехота донесла, что СБ разбили переправу японцев, и благодарила летчиков за помощь. Сердце Полбина наполнилось радостью первой боевой удачи. А с ней пришла и вера в то, что и дальше так будет, просто иначе быть не может.
За все семнадцать вылетов эскадрилья не потеряла ни одного самолета. Только стрелок-радист у Пасхина был ранен, но и он скоро вернулся в строй.
- Кажется, за вами, товарищ командир, - сказал Пашкин, указав кивком на красноармейца-посыльного, который отделился от штабной юрты и шел по выгоревшей траве, размахивая руками над головой: донимали комары.
- Должно быть. - ответил Полбин. - Достается этим посыльным, надо пойти навстречу.
Солдат увидел Полбина и остановился. Потом повернулся и почти побежал к юрте.
Бурмистров сидел над картой. На желто-коричневом листе, как большая клякса синих чернил, выделилось озеро Буир-Нур.
- Скорый ты, - сказал он Полбину, расстегивая еще две пуговицы на гимнастерке и открывая поросшую золотистыми волосами грудь. - Мы с комиссаром и подумать не успели, - он кивнул на Ююкина, сидевшего на раскладной полотняной кровати.
- Я слушаю, товарищ майор, - произнес Полбин, плотнее прикрывая полог юрты.
- Иди сюда. Тут нужно ударить по скоплению. И поточнее. Михаил Анисимович, - он снова кивком головы указал на комиссара, - считает, что ты точнее всех бьешь. Пока это действительно так... Ну, смотри.
Толстым пальцем веснушчатой руки он стал водить по карте. Полбин отыскал цель у себя на планшете и начал делать пометки на полях своей карты.
- Имей в виду, истребителей не будет, - говорил Бурмистров. - Значит, придется итти не ниже чем на пяти тысячах. Японцы на этой высоте уже задыхаются...
- Строй поплотнее держите, - вставил Ююкин.
- Правильно. Смотри, чтоб не отставали на разворотах. Пресняка поставь где-нибудь в середине. Он у тебя парень с ветерком в голове, зазевается, а его и срубят.
По своему обыкновению, Бурмистров говорил ворчливо, даже могло показаться со стороны - сердито. Это нисколько не смущало Полбина. Он знал, что это личина, которую надевал на себя командир полка, в душе очень добрый человек. Сейчас разговаривает грубоватым, подчеркнуто начальственным тоном, а когда эскадрилья будет возвращаться с задания, он поставит у входа в юрту посыльного и начнет спрашивать: "Идут? Сколько? Никто не дымит?" Но на старт выйдет только перед посадкой самолетов.
Не оставив невыясненным ни одного вопроса, Полбин вышел из юрты. Внутри тоже не было прохлады, но жара на солнце прямо останавливала дыхание.
- Есть? - спросил Пашкин, выглядывая из-под крыла самолета так, что большая часть туловища оставалась в тени.
- Есть, - ответил Полбин. - Проверь кислородную систему, Егорыч. На высоте пойдем.
Он остановился у носа самолета спиной к нему и выбросил руки в стороны, как крылья. Это было сигналом к сбору летчиков.
Тотчас же из-под других самолетов вынырнули человеческие фигуры.
Когда все летчики собрались, Полбин объяснил задачу. Проверил, правильно ли она понята и нанесена на карты. Потом отпустил штурманов подготавливать данные для бомбометания и обратился к летчикам:
- Начинаем розыгрыш. Ведущий я. Звенья идут в боевом порядке "клин". Главное, строго выдерживать заданные дистанции и интервалы. Взлетаем. Ложимся на курс.
Ведущий, раскинув руки и оглядываясь через плечо, как руководитель физзарядки, управляет движением "самолетов". Летчики занимают воображаемые места в воздушном строю. Расстояния между "самолетами" такие же, какими они будут в полете.
Жарко. Полбину трудно все время держать голову повернутой назад, и он говорит прямо в пространство перед собой, но громко и отчетливо, так, что все слышат:
- Ввиду ограниченной высотности японских истребителей опасность нападения сверху исключается. Задача - защищать фланги, фронт и тыл. Даю вводные.
Молодой лейтенант в лихо сдвинутой на правую бровь пилотке с темной, пропотевшей каемкой у краев начинает губами изображать звук мотора.
Полбин резко оборачивается, опускает руки:
- Отставить. Вы где находитесь, Пресняк, на земле или в воздухе?
- На земле, товарищ капитан, - с невинным видом отвечает Пресняк.
Полбин от раздражения закусывает губы. Дерзость небывалая...
- Вы в воздухе! Я вас спрашиваю: почему вы нарушаете боевой порядок? Или для вас это игрушки?
Пресняк молчит. Краска заливает его потное лицо. Потом он произносит:
- Да мы уже пятнадцатый раз это повторяем, товарищ капитан. Все понятно.
Полбин смотрит на него немигающим взглядом светлых глаз. Над бровями у него тоже скопились капельки пота, но он не смахивает их.
- Старший лейтенант Ушаков, займите место Пресняка. Он пойдет моим левым ведомым. Посмотрю в бою, как ему все понятно.
