Янко Лаврин вспоминает, что Хлебников, живя у него, редко выходил из дома. Однажды Лаврин предложил Хлебникову поужинать в ресторане «Вена», где собирались писатели и художники, но Хлебников отказался. Он предпочитал сидеть дома, работать или читать с помощью словаря старинные народные песни сербов и черногорцев в сборнике Караджича. Очень сильное впечатление произвела на него черногорская баллада «Песня о постройке Скадра». Лаврин читал ему вслух «Смерть матери Юговичей» из цикла о сражении на Косовом поле, и трагическая красота этого народного стихотворения потрясла Хлебникова.[60]
Период сотрудничества Хлебников со «Славянином» был плодотворным, но недолгим. В июле 1913 года, с началом второй Балканской войны, газета прекратила свое существование. Янко Лаврин уехал из Петербурга, уезжает и Хлебников. Закончился сезон, отшумели футуристические баталии на некоторое время, и «голод пространства» вновь одолевает Хлебникова. На этот раз он отправляется в Астрахань, где к тому времени обосновались его родители. Поэт в равной мере мог считать и Петербург, и Астрахань своей родиной: в Петербурге жили бабушка и дедушка по материнской линии, дяди и тети, все родственники матери — Вербицкие. В Астрахани — Хлебниковы, родственники отца. Но после того как родители поселились в Астрахани, домом для бездомного поэта стала именно эта южная окраина России.
Трудно представить себе два более контрастных города — холодный во всех смыслах, чопорный, чиновный Петербург и по-восточному шумная, горячая Астрахань, настоящий караван-сарай. Поразительное разнообразие национальностей, языков, религий, обычаев. В начале века там было тридцать православных храмов, пять армяно-григорианских, два католических, восемь татарских мечетей, две синагоги, лютеранская кирха, персидская мечеть и калмыцкий хурул. Там Хлебников мог наблюдать массу обычаев и обрядов, многие из них впоследствии отразились в его творчестве. Астрахань тогда была узловым центром торговли с Востоком, там находились индийские, персидские, армянские подворья. «Всякого приезжего Астрахань поражает своей разноплеменностью, — писал современник об этом городе. — В толпе снуют персы в высоких узких шапках, с выкрашенной краской бородой и ногтями; пробираются персиянки, хлопая своими маленькими цветными туфельками, закутанные в белые покрывала — чадры с небольшой решеткой для миндалевидных глаз; проходит богатая калмычка, вся в красном, с серебряными монетами в виде подвесок в косе и на груди. А зимой не редкость — киргиз на верблюде в огромной мохнатой шапке — малахае… По всему видно, что здесь столкнулись Европа с Азией, здесь преддверие востока».[61]
Хлебников поселился у родителей в доме Куликова на Петропавловской площади. Он входит в дела семьи и в дела Астрахани. Поэтически судьба города и судьба рода Хлебниковых уже были осмыслены им в поэме «Хаджи-Тархан» (древнее название Астрахани). Центральный эпизод поэмы — посещение автором фамильного склепа.
Сквозь русских в Индию, в окно,
Возили ружья и зерно
Купца суда. Теперь их нет.
А внуку враг и божий свет.
Лик его помню суровый и бритый,
Стада ладей пастуха.
Умер уж он; его скрыли уж плиты,
Итоги из камня, и грез, и греха.
Помню я свет отсыревшей божницы,
Там жабы печально резвились!
И надпись столетий в камней плащанице!
Смущенный, наружу я вышел и вылез,
А ласточки бешено в воздухе вились
У усыпальницы — предков гробницы.
В поэзии Астрахань для Хлебникова — это «окно в Индию», это место, «где смотрит Африкой Россия», «где дышит в башнях Ассирия». Реальная Астрахань начала века была Хлебникову не всегда так мила. В его письмах к друзьям нередки совсем другие характеристики родного города. В этот приезд он пишет Матюшину: «…все-таки я люблю Астрахань и прощаю ее равнодушие ко мне и жару, и то, что она вращается кругом воблы и притворяется, что читает книги и думает о чем-нибудь». Это еще самая безобидная характеристика Астрахани, были и другие: «это только хитрый торгашеский город», «Астрахань скучна, так как я в ней чужой», «Астрахань разлюбил, никуда не выхожу. Жалею, что поехал сюда».
Астраханское общество казалось ему слишком обывательским и косным. В 1913 году в Астрахани только что было введено земство и летом в местной печати постоянно освещается начало деятельности земских учреждений. Сообщалось об уездных земских собраниях, о выборах гласных. Судя по сохранившимся «бесплатным советам», деятельность этого земства Хлебникова не устраивала. «Бесплатные советы» — пародия на развернувшееся обсуждение предстоящей деятельности астраханского земства: «Ввиду того, что население Астраханской страны местами бывает на суше не чаще, чем бакланы, только отдыхая и ночуя на ней, и писать для него сухопутные советы и законы — праздное занятие, предлагается установить отдел земства „морство“ с заседающими в нем „морцами“ с целью искусственного разведения редкой на Каспийском море птицы — русской… Ввиду того, что отсутствие железнодорожного выхода целой Волги к ее морю способствовало мнению о русских как о разумных и здравомыслящих людях только в том случае, если бы оное море было бы наполнено серной кислотой, которой надо беречься, земство должно повести сражение за этот выход… Так как весьма мало исследована Конская страна и море Восходящего солнца, то пособие из земских средств Петровскому музею для ученых исследований будет вполне уместно и ничем не нарушит духа земских учреждений. Заботясь о нравственности своего населения, земство может открыть в своих селах отделы общества „Сокол“, поддерживая приличным пособием его существование, а в господине Народном Университете иметь постоянных чтецов по табаководству, рыбному делу, добыче нефти, шелководству и о всех волнующих край вопросах, превратив его в Народный Политехникум… Но так как вы этого ничего не сделали, то одним лишним земством в России будет больше».[62]
Как видим, Хлебников хорошо разбирался в местных вопросах. В статье отразились и выступления гимнастического общества «Сокол», и оживление деятельности Петровского общества исследователей Астраханского края, и проекты проведения железной дороги на Северный Кавказ, и многое другое.
Но дела в Северной столице волнуют Хлебникова не меньше. В Астрахани его застала весть о смерти Елены Гуро. Хлебников пишет Матюшину необычайно теплое, дружеское письмо, где говорит также и о себе: «Я же духовно умираю. Какая-то перемена, разочарование, упадок веры, сухость, черствость. Я знаю только, что свою смерть встречу спокойно». Этим летом Матюшин, Малевич и Крученых решили организовать первый всероссийский съезд «баячей будущего», куда конечно же был приглашен Хлебников. Получив это известие, он как будто настроен ехать. Во всяком случае, так он пишет пригласившему его Матюшину: «Еду! Ждите меня и пришлите 18–20 целковых, эти земные крылья, чтобы перелететь из Астрахани к вам».
